— Ну?

— Получается, что не здоровая она мне не нужна?.. Подожди! — воскликнула она, заметив, что Татуся собирается ей возразить. — Это не все. Я не должна была вчера гулять с этим Митей, смеяться, рассказывать какие-то глупости… Не перебивай! Я знаю, я виновата перед ней. Я так мало бывала с нею… Днем работала, а вечером… Когда Машка засыпала, я иногда уходила… в клуб или в гости, чтобы не оставаться с родителями… А должна была сидеть, возле нее…

— И у детской кроватки тайком… как там дальше?…ты слезу проливала? Брось, Женька, всё это глупости, ни в чем ты не виновата! Ты — героическая женщина. Родила ребенка, без мужа, без квартиры… Работаешь… По поводу того, что не здоровая Машка тебе не нужна, — это вообще бред… Все прекрасно поняли, что ты имела в виду. И Митя тут совершенно ни при чем… Тебе удалось немного забыться, и слава Богу! Думаешь, будет лучше, если ты сойдешь с ума от переживаний? Ты обязана сохранить себя ради той же Машки. Ну? Сама подумай!

Татуся поправила сползший с Жениного плеча халат и осторожно сказала:

— Ты мне лучше другое объясни…

— Что?

— Я вчера тебя уже спрашивала. Зачем ты сказала, что готова заплатить любую сумму? И что ты будешь делать, если они действительно ее потребуют?

Женя подняла голову.

— Я подумала, что это — единственный способ заставить похитителя проявиться.

Татуся посмотрела на нее как на сумасшедшую.

— Господи, Женька! Ну хорошо, он проявился. Дальше что?

— Ты не понимаешь! Если это случится, я буду знать, что Машка жива и что у меня есть надежда! Иначе я больше никогда ее не увижу! — голос ее срывался. — Неужели непонятно?!

— Ну хорошо, хорошо, прости. И все-таки — что дальше?

— Дальше я ему говорю: да, деньги есть. И мы начинаем договариваться. Договариваться, понимаешь?

— Нет. Ты хочешь его обмануть? — перебила Татуся. — Или ты надеешься на милицию? Думаешь, они отследят звонок?

Женя поморщилась.

— При чем здесь милиция? Конечно, нет.

— Тогда что?

Женя в отчаянии обхватила голову руками.

— Слушай, Татка, не мучай меня. Я же сказала — у меня не было другого выхода. Или так, или никак. И потом, если хочешь, я действительно верю в то, что какие-то высшие силы, которые есть над нами, меня не оставят. Я не знаю, что это — бог не бог, но ведь кто-то же там есть! И знаешь, — она встрепенулась — не успела я вчера все это произнести на передаче, как откуда-то свалился этот Митя, про которого я и думать забыла, — представляешь, какой-то мальчик с мидовских новогодних елок! И вдруг он мне, совершенно постороннему человеку, говорит: «Как будем искать Машу?»

— А если он просто трепач?

— Может быть. Но не похоже. И потом, я ведь на него не рассчитывала — у меня много богатых клиентов. Думаешь, они мне откажут в такой ситуации?

Татуся, пряча глаза, покачала головой и неуверенно произнесла:

— Надеюсь, что нет, но…

— Что — но?

— Нет, ничего…

— Говори. Ты сомневаешься?

— Нет… Просто я вспомнила фильм, американский… Там тоже похищают мальчика… — затараторила Татуся, лишь бы что-нибудь сказать и не выдать своего смятения по поводу Жениного плана, который казался ей совершенно безумным.

— Какой фильм?

— Не помню как называется. С Мэлом Гибсоном. У него похищают сына и требуют миллион.

— А он?

— Он, как и ты, поступает нестандартно — через телевидение сообщает преступникам, что заплатит вдвое больше тому, кто выдаст похитителя…

— И?

— Ну, и у него все получается…

— Расскажи — как?

Татуся начала рассказывать содержание фильма и через несколько минут заметила, что Женя немного успокоилась и вытерла слезы. «С ней надо все время разговаривать, рассказывать любую ерунду, читать сказки, пересказывать сплетни… лишь бы ни на секунду не оставлять ее наедине со своими мыслями… Иначе она рехнется. И заставить ее позвонить Гулину — предупредить, чтобы после эфира они все-таки постарались отследить звонки…»

Звонить Гулину не пришлось — на следующее утро он явился сам.

— Здрасте… К вам можно? — Гулин тщательно вытер ноги о половичок и покашлял в кулак. — Евгения Васильевна дома?

— Дома-дома, заходите… она в ванной, — Татуся постучала в дверь ванной комнаты. — Женя, давай скорей — к тебе пришли! Пойдемте пока на кухню. Вы извините, у нас не убрано… Вы завтракали?

— Нет-нет, спасибо, не беспокойтесь…

— То есть не завтракали, — заключила Татуся. — Тогда садитесь, я налью вам чаю.

— Не надо, не беспокойтесь…

— Никакого беспокойства. Извольте поесть, — строго ответила Татуся и сделала ему бутерброд.

Голодный Гулин, с аппетитом жуя, исподтишка наблюдал за Татусей и думал: «Надо же — рыжая…»

Выйдя из ванной и застав идиллическую картину — Гулина, уминавшего бутерброд с колбасой, и Татусю, с умилением наблюдавшую за процессом, — Женя хмуро спросила:

— Что-нибудь случилось?

— Мне надо с вами поговорить.

— Откуда это у вас? — спросила Женя, увидев синюю формочку, и сцепила руки так, что побелели костяшки пальцев.

— Мы нашли человека, который, судя по всему, причастен к похищению вашей дочери.

Женя замерла.

— Кто он?

— Вы уверены, что это ваша формочка?

— Да. Кто он?

— Ваш сосед по дому. Некто Мухин.

— Мухин?.. — повторила Женя.

— Вы его знаете?

Она покачала головой.

— Н-нет. То есть фамилия мне кажется знакомой, но… не более. Из какой он квартиры?

— Триста двадцатой. Подумайте еще, Евгения Васильевна, — если вам знакома фамилия, может быть, вы что-нибудь вспомните?..

— Он работает в МИДе?

— Он — нет, а его отец работал.

— Отец? — Женя наморщила лоб, стараясь вспомнить. — Как его зовут?

— Отца — Борис Дмитриевич.

— А сына? И сколько ему лет?

Женя спрашивала быстро, резко и напряженно думала, стараясь расшевелить свою память, потому что первое ощущение — что она слышала эту фамилию раньше — казалось ей верным…

— Двадцать семь. Зовут — Валерий. Вернее, звали… Женя вздрогнула.

— Что вы хотите сказать?

Гулин выбил из пачки очередную сигарету.

— Его убили… — и тут же добавил, заметив, что она побледнела: — Евгения Васильевна, не пугайтесь. С вашим ребенком, скорее всего, все в порядке…