Когда он понял, что я не собираюсь ничего отвечать, его теплая ладонь коснулась моей спины.

– Зачем ты мне это показал? – спросила я.

– Ну, чтобы ты знала то, о чем знаю я, – ответил он.

– Не думаю, что дело только в этом.

– Стефани, – сказал он, будто ответ был очевиден. И это действительно так. Но я все еще хотела его услышать. – Нам нужно начать документировать неопровержимые доказательства.

Нам? Он говорил о своей команде. Но Эрик доходчиво мне объяснил, что ни в коем случае нельзя позволить Лукасу и его единомышленникам проникнуть в поместье. И, вероятнее всего, он имел в виду исследователей паранормальных явлений. Но мне совсем не хотелось думать о возможных последствиях визита Лукаса, поэтому я хотела его отпустить. Однако, как иначе увидеть то, что скрывается в этой злополучной «Молдавии»?

– Мне не нужны доказательства, – ответила я. – Мне нужна помощь.

– Стефани. В данном случае доказательства – единственный способ получить помощь.

Я умела читать между строк. Лукас попытался как можно мягче сказать, что их команда не сможет помочь избавиться от демона в моем доме, поэтому мне лучше поискать профессионалов.

– Ты… Ты сказал, что Джо Бок умер, – заговорила я. – А как же Растин? Что произошло с ним?

– Если бы он не выжил, этой серии не было бы здесь, – произнес Лукас. – По правде говоря, Шарлотта думала, что все это глупый розыгрыш, лишь потому, что парни действительно транслировали эпизод в прямой эфир, а затем Растин вышел вперед и сказал, что они прикалывались. Однако совершенно ясно, что так он хотел уберечь зрителей от неистового зла.

– Так, значит… он в порядке? – Я присела и опустила взгляд на колени, словно так могла защититься от душераздирающей правды.

– Ну, ладно, – начал Лукас. – У него якобы случился сердечный приступ из-за того инцидента, но это дурацкие слухи. Сам он никогда так не говорил.

– А что насчет пианиста? – спросила я. – Уэс что-то сказал о парне, играющем на пианино.

Лукас глубоко вздохнул.

– Наверное, вам с отцом никогда не приходило на ум, что в доме все еще хранится много старых вещей.

Я растерянно пожала плечами. У отца была привычка скупать заложенную недвижимость или собственность продавцов, стремившихся ее ликвидировать. Частенько именно из-за этого в домах находилось огромное количество дополнительных принадлежностей: хлам, от которого предыдущие домовладельцы не удосужились избавиться вовремя. «Молдавия» в этом отношении ничем от них не отличалась, за исключением того, что весь антиквариат будто бы принадлежал этому дому с самого начала и оставался с ним до конца. Включая пианино.

– Кто-то хотел его выбросить, – предположила я. – И что потом?

– Сердечный приступ, – ответил Лукас. – Умер на месте.

Я сжала ладони в кулак и снова закрыла усталые глаза, которые, возможно, сегодня больше не закроются, потому что после беседы с Лукасом единственное, чего я добилась – это ухудшения обстоятельств, как и предрекал Эрик. И теперь не только я могла пострадать.

– Тогда ты в курсе, почему вам нельзя в поместье, – сказала я.

– Если ты не позволишь мне прийти, – мягким, но удивительно отважным голосом произнес он, – тогда тебе придется уехать.

Я посмотрела на него с грустной улыбкой на лице.

– Так значит, ты сам расскажешь моему отцу о причине, почему ему стоит распрощаться с новым особняком?

– Н-нет, – сказал он, отводя от меня взгляд. – Я бы хотел сохранить возможность с тобой видеться.

На мгновение буря внутри меня утихла. «Видеться». Эти заветные слова Лукас произнес так, будто я была ему небезразлична и поэтому каждую минуту своей жизни он хотел меня защищать. Однако я никак не могла выбросить из головы Шарлотту. Больше всего на свете мне хотелось телепортироваться в то время, когда она, как надоедливый призрак, которых и так слишком много развелось в моем мире, успокоится и перестанет кружиться около нас с Лукасом. Но помимо нее, у меня были и другие серьезные проблемы.

Я очень хотела рассказать Лукасу об Эрике и, нахмурившись, нервно прикусила губу. Однако этот кусочек головоломки я все еще не решалась ему доверить, потому что, если бы Лукасу стало известно обо всем, что творилось в моем доме, он бы непременно созвал ко мне весь свой отряд.

– И что же мне теперь делать? – прошептала я, словно обращаясь к самой себе.

– Есть кое-что… – перебил он меня.

Я окинула его пристальным взглядом, будто предчувствуя, что он собирался вовлечь меня во что-то опасное.

– Думаю, я знаю того, кто может нам помочь, – ответил он. – Человека, которому можно довериться и не беспокоиться о доказательствах. Если… если ты не возражаешь, то я попробую с ним связаться.

Мысли о том, что кто-то может пострадать из-за моего дома, были невыносимы. Но Лукас знал того, кто мог бы нам помочь. Что ж, это лучше, чем идти самим.

– Ладно, – сказала я.

– Но сейчас ничего не изменится, – ответил Лукас.

– Сейчас?

– Ага, – подтвердил он. – Я не… Просто я не знаю, когда этот парень выйдет на связь. Мы виделись всего один раз. Возможно, он ответит сразу. Но если нет…

Вдруг я почувствовала некую недосказанность. Что же нам – или, по крайней мере, мне – остается делать?

– Я буду делать то же, что и раньше, – недовольно огрызнулась я.

– Ты имеешь в виду… сидеть тихо? – Он скрестил руки на груди, как будто и сам собирался это предложить.

В ответ я только пожала плечами, потому что у меня тоже на примете был кое-кто, кто мог бы нам помочь. Осталось только дождаться, когда он появится вновь.

– Мне не нравится, что тебе придется возвращаться туда, – сказал он.

– Не думаю, что у меня есть выбор, – поспешно ответила я.

– На этот раз лучше звони, если что-то случится, – сказал он. – Когда угодно, хоть посреди ночи.

– Хорошо, – ответила я.

И хоть я и пообещала ему позвонить, во мне теплилась надежда, что делать этого не придется.

Оставаясь на своей стороне «Молдавии» и утопая в сугробах, я вернулся обратно от оранжереи к задней двери дома.

Подбираясь ближе, я вгляделся в окна, похожие на темно-карие глаза, и ужаснулся при мысли о том, что когда-то давно этот дом был совершенно обычным зданием, а теперь превратился в огромный мавзолей погибших душ.

Переступив порог дома, у меня нестерпимо зачесалась рука выхватить свое оружие. Однако, пробираясь через громадные комнаты, где на каждом углу меня поджидала опасность, я не нашел ни одной коварной маски, скрывающейся во мраке. Неужели после всего того, что произошло, меня больше не будут преследовать?