— Ставрос? Не знаю. — Она оборвала разговор, сказав, что у нее много дел, и порадовалась, что не надо больше учить Марию вождению. — Тебе тут хорошо одной? — спросила она Фиону.

— Прекрасно, и спасибо за доброту, — вежливо ответила Фиона.

Она обрадовалась, что пожилая женщина уходит. Не стоило спрашивать ее про мужчину. Она увидела Эльзу и помахала ей рукой.

Эльза села и рассказала Фионе про утро на пляже. Они заказали салат и непринужденно болтали про жизнь на острове. Уже заканчивая ленч, они увидели фургон, рывками пронесшийся мимо. За рулем была Мария, а Дэвид сидел рядом. Они видели, как он открыл ей дверь машины, похлопал ободрительно по спине, а потом склонился и поцеловал руку.

— Боже, какой замечательный муж однажды получится из него, — с восхищением промолвила Эльза.

— Да, мы встречаем таких людей раз в миллион лет. — Фиона тяжело вздохнула. Они почему-то нашли это забавным и еще смеялись, когда Дэвид подъехал к ним. — Она плохая ученица? Вонни сказала, что она просто кошмар.

— Вонни преувеличивает. Она в порядке, просто нервничает, естественно, очень расстроена по поводу всего. Вонни собирается дать ей работу, когда Мария научится водить. Она замечательная женщина.

Фиона собиралась рассказать им про Ставроса, который был у Вонни много лет тому назад, но потом передумала. Это касалось только Вонни.

Солнце садилось, и гавань озарилась золотисто-алым светом. Томас заметил, что Вонни все еще работает в своей сувенирной лавке. Он решил зайти и пригласить ее выпить с ним чего-нибудь, но вспомнил, как ей нравилось одиночество.

Она согласилась спать в доме только после его бесконечных обещаний, что они не будут вмешиваться в жизнь друг друга. Но одному оставаться в квартире ему тоже не хотелось.

Он решил позвонить Биллу. В прошлый раз звонок был какой-то неловкий. Он все еще был раздосадован тем, что Вонни слышала разговор и что он сам все испортил. Теперь он найдет нужные слова.

Томас сел в маленьком кафе у дороги и составил список тем, на которые он будет говорить. Например, об обеде в полицейском участке рядом с камерами для заключенных, о танце после похорон, о немцах, знающих английскую поэзию, даже несмотря на то, что он ничего не знает об их поэзии.

Он просмотрел список тем. Каким скучным и странным это может показаться ребенку. Мальчик может не понять, почему его папа ест рядом с камерами заключенных. Он испугается, узнав, что мужчины танцуют вместе, особенно на похоронах. А что знает Билл об английской и немецкой поэзии?

Томас сидел, обхватив голову руками, думая, насколько беспомощен он в общении с сыном, которого любил всем сердцем.

— Вонни?

— Заходи, Йоргис, садись.

— У тебя здесь красиво. — Полицейский огляделся.

— Конечно, действительно неплохо. Еще раз спасибо за гостеприимство прошлым вечером. Йоргис, всем очень понравилось.

— Не время для одиночества. Слышал, ты перестала учить вдову вождению.

— Я поручила это дело милому англичанину, но это должно было стать секретом! — засмеялась Вонни.

— В этом городе?

— Знаю-знаю. — Вонни замерла. Скажет он, наконец, зачем сюда пришел?

— Был звонок из Афин, о том парне, которого мы выслали, ирландец, ты знаешь…

— О, да?

Так он позвонил в конце концов. Фиона была права. Вонни не знала, радоваться или огорчаться.

— Что он сказал?

— Ничего не сказал. Звонок был из полиции в Афинах. Его взяли за наркоторговлю в баре. Они нашли мою визитку у него и хотели знать, что и как.

— А что ты знаешь, Йоргис? — спросила она.

— Пока ничего. На звонок отвечал не я, меня там не было. Хотел обсудить с тобой. Фиона такая милая девушка.

— Знаю, такая хорошая, что, возможно, сядет на следующий паром и отправится защищать своего мужчину.

— Я так и подумал, — вздохнул Йоргис.

— Знаешь выражение о том, как запереть кого-то и выбросить ключ? — спросила она.

— Знаю это выражение и часто готов сделать это. Думаю, надо сообщить им об избиении женщины и пьянстве в общественных местах. Не думаю, что скажу что-то особенное про Фиону, как ты думаешь?

— Думаю, что ты прав, и мы ничего девушке не скажем. Ты согласен?

— Полагаю, это не по-божески, — задумался Йоргис.

— Даже если так, все равно мы сделаем именно это. Бог не пришел на помощь, когда этот подонок избивал Фиону. Возможно, Всевышнему надо иногда помогать, — сказала Вонни, довольно улыбнувшись.

Гораздо позже в тот вечер Вонни поднялась наверх и увидела, что Томас сидит в кресле в темноте.

— Святой Йозеф, вы меня напугали.

— Привет, Вонни. — Настроение у него было прескверное.

— Вы позвонили сыну и снова его расстроили?

— Нет, я сидел здесь, размышляя, что сказать, и не мог ничего придумать, поэтому я ему не звонил, — признался он.

— В конечном итоге это мудрее, — одобрила его Вонни.

— Какая же я после этого задница, не могу найти тему для разговора с девятилетним мальчиком.

— Думаю, вы такой же отец и сын, как все в этом мире, совершенно неспособные общаться. — Она не сильно ему сочувствовала, хотя по ее словам понять это было невозможно.

— Он не мой сын, — просто сказал Томас.

— Что это значит?

— То, что я сказал. Почти десять лет назад, когда мы с Ширли хотели сделать ребенка, я был у врача. Свинка в детстве сделала меня практически стерильным. Я весь день бродил, обдумывая, как сказать Ширли. Но когда пришел домой, она мне сообщила замечательную весть: она беременна.

— А вы ей рассказали?

— Нет. Надо было подумать. Я не знал, что она мне изменяет, ни сном ни духом. Но потому, что я не сделал этого сразу, не смог и потом.

— Значит, так и не сказали?

— Я люблю его так, словно он мой.

— Он ваш во всех отношениях, — подтвердила Вонни.

— Да, это так. Мы вырастили его вместе. Я кормил его детской смесью по ночам, научил читать, плавать. Он мой так же, как и чей бы то ни было. Его биологический отец, должно быть, исчез с лица земли. Это был не Энди. Он появился спустя годы. Энди думает, что Билл мой сын.

— Во время развода вы об этом сказали?

— Что? И потерять всякую связь с Биллом?

— Разумеется, — кивнула она.

— Вонни, он такой замечательный мальчик.

— Уверена, совершенно уверена.

Наступило долгое молчание.

— Вернитесь к нему, Томас. Если вы будете от него так далеко, ваше сердце не выдержит.