Остаток дня – как в тумане. Первая статья попадает в Сеть вовремя, к обеденному перерыву. Мартин пишет о том, что выудил у Робби: следователи убойного отдела, прилетевшие из Сиднея вертолетом, плюс немного информации о Снауче, а Беттани Гласс из отдела криминальной хроники дополняет материал фрагментами газетных выдержек и сведениями из полиции. Как только он отправляет файл, Беттани звонит по телефону и сообщает новые данные от своего источника. Пока в дамбе обнаружено только два тела, почти скелеты. Отрабатывается версия, что они принадлежат немецким автостопщицам Хейди Шмайкль и Анне Брюн, обеих видели последний раз около года назад на улицах Суон-Хилл в голубой машине. Мартин спрашивает точную дату – середина января, вторник; через пять дней Байрон Свифт спятит и откроет стрельбу по людям. Черт возьми, что значит это совпадение? Не важно, для газеты подойдет: пусть читатели сами догадываются.

Создав новый файл, Мартин включает Свифта в главный материал, затем стряпает побочную статью, безудержно теоретизируя о причастности преподобного к убийству девушек и сопоставляя даты их похищения, убийства и трагедии возле церкви Святого Иакова. Туда же входит версия Робби о том, что Байрон Свифт и предполагаемый насильник Харли Снауч действовали сообща. Затем в порыве вдохновения и праведного гнева домысливает для читателей недостающее со ссылкой на информацию из полицейских источников. До чего же хорошо очиститься, выплеснув все на компьютерный экран, излить ярость на двух злоумышленников, мертвого и живого, насильника и массового убийцу, так ловко сумевших вызвать сомнения в своей вине! В статье нет места двойственности реального мира – все либо белое, либо черное, никаких полутонов. Слова так и хлещут, едва ли не сами пишутся: свидетельские показания, вывод, приговор. Виновны, и все тут. Мартин прикрепляет текст к письму и с довольным вздохом жмет кнопку «Отправить».

Теперь новый материал: очерк о некогда благополучном городке. Опустошен засухой и едва не сгорел в степном пожаре, однако хорошие люди в нем не сдаются, пытаясь жить честно и достойно. Речь идет о том, как кошмарное убийство свело на нет их труды, о том, как их родной город навсегда стал синонимом неимоверного зла. «Цирк уродцев для всей Риверайны», – сказал о нем один местный. Показывая, как глубоко ранило горожан предательство, Мартин пишет о людях вроде констебля Робби Хаус-Джонса, который работал со священником в детско-юношеском центре и в конце концов пристрелил его, тем самым очистив город от скверны. Без стеснения включает рассказ о том, как на пару с Робби рисковал жизнью, спасая Снауча всего за два дня до его ареста. Затем перерабатывает статью, отводя пожару главное место, отчего контраст между хорошим полицейским и злостным преступником становится еще разительней. Собственный героизм Мартин преуменьшает, однако не забывает упомянуть и себя. Это лучше, чем увлекательная байка, лучше, чем сильная история.

Текст вышел первосортным. Дефо будет посрамлен, Макс придет в восторг, скептики из новостного отдела заткнутся. Ко второй половине дня материал отослан, и Мартин чувствует небывалое удовлетворение. Вернулся былой задор – то, чего он не ощущал после Газы. Завтра суббота, самый толстый газетный выпуск недели. Подгадал так подгадал. Главная страница – репортаж с места событий, в боковой врезке – связь с Байроном Свифтом, плюс основной материал в новостном обозрении.

Мартин звонит Беттани. Та счастлива: они обставили конкурентов. Редакторы сейчас спорят, что выложить онлайн, а что придержать для газетной сенсации. Не мешало бы посмотреть телевизионные новости: вдруг что-то нужно добавить. Желая застолбить за собой тему таинственного прошлого Байрона Свифта на случай, если Беттани сама что-то вынюхает через контакты в сиднейской полиции, Мартин упоминает о работе над продолжением для воскресных газет. Затем решает устроить перерыв, встает и потягивается. Давненько он не сидел столько часов безвылазно за клавиатурой.

Мэнди на кухне. Лиам, хихикая, скачет в детской сбруйке, закрепленной на резиновых лямках в дверном проеме, а его мать с отрешенным видом нарезает фасоль – рядом уже целая гора. Мартин присаживается за кухонный стол и переводит дух: пусть водоворот мыслей в голове уляжется, надо вернуться в настоящее.

– Мэнди, ты никак не могла знать.

– Уверен? Это какой же дурой надо быть, а? Только я начала его прощать, и тут… вот это. Вечно где-нибудь попаду впросак, вечно жертва, вечно эти гребаные мужики по мне топчутся, как хотят.

Не зная, что сказать, Мартин подходит и, утешая, обнимает ее за плечи. Она стряхивает его руки.

– Не надо! Не подкрадывайся сзади, когда я с ножом. – В голосе Мэнди звучит неподдельная злость.

– Ясно. – Он возвращается на свое место за столом.

Мэнди кромсает фасоль дальше. Что он забыл тут, на кухне у этой женщины, с которой так жестоко обошлась судьба? Что станет делать, когда допишет историю и получит свою сенсацию на главной странице? Уедет из города, бросит ее здесь? Не того ли она ждет? Эх, не надо было с ней спать. Конечно, его тогда переполняла эйфория, потому что он выжил в огне, да и сама Мэнди была не против…

Взгляд Мартина падает на голубые цветы в вазе над мойкой.

– Красивый букетик. Как они называются?

– О чем ты?

– О цветах. – Он показывает.

– Мартин, ты ослеп? Это же болотный горошек. Фрэн дала, когда я забирала Лиама. Она торгует такими в магазине.

– Фрэн Ландерс?

Та женщина, молившаяся в церкви, подсказывает память, вдова, которая защищала Свифта. Как там она его назвала? Вроде бы добрым и порядочным.

Раздается звонок.

– Что это?

– В магазин кто-то зашел. Я забыла закрыться. Присмотри за Лиамом, я на минуточку.

Мартин разглядывает пухлощекого малыша, который раскачивается в сбруйке, косясь на него блестящими темными глазками. Мартин протягивает малышу палец, и тот хватает его в кулачок. Такой крошечный, такой розовый. Чистая рука, еще не исчерченная грехами этого мира.

– Это к тебе, – вернувшись, сообщает Мэнди. – Какой-то репортер с телевидения.

– Черт, быстро же они.

– Их вертолеты давно уже на школьном стадионе. Рыскают по городу и снимают на камеру все, что движется, стучат в двери, ищут, у кого взять интервью.

Мгновение поразмыслив, Мартин выходит из магазина. Незнакомец кого-то напоминает. Да это же Дуг Танклтон!.. Телевизионщик шагает навстречу и протягивает руку, как старому другу.

– Здравствуйте, Мартин Скарсден! Рад знакомству.

У мужчины сочный баритон, даже басовитее, чем в новостных выпусках. На шее – галстук, пиджак снят, рукава рубашки закатаны. Лицо гладкое, будто он только вышел от визажиста, ни единой бисеринки пота.

– Мартин, у нас мало времени, – без обиняков начинает Дуг. – Нам надо в Суон-Хилл, чтобы отправить информацию. Могу ли я рассчитывать на интервью? Ведь вы репортер, с которого началась эта история.

Мартин с притворной неохотой соглашается. Макс одобрит: его сотрудник и газета попадут в вечерние новости.