как резвятся, «Скорая» туда еле успевает ездить. Надо посмотреть, что за герои объявились.

– Лесные тролли, – задумчиво произнес Гуров.

– Что? – патрульный не понял, что бормочет себе под нос опер по уголовке, но тот лишь покачал головой.

– Я с вами прокачусь, тепло, лес, свежий воздух. Не бойся, командир, я просто в машине посижу, в вашу работу лезть не буду.

Патрульный удивился такой инициативе, но вслух ничего не сказал, а Лев набрал номер телефона Семеновой.

– Лена, нет его в больнице, ушел сразу после перевязки, отказавшись от госпитализации, у Губина был перелом голени, поэтому хромает.

– Но его в квартире точно нет, мы стучались много раз, и соседи его не видели уже несколько дней. – Девушка была растеряна.

– Давай поезжай домой, Шилов пускай остается на ночь в качестве задержанного, имеем право. Для профилактики, чтобы разговаривать научился с участковым и на вопросы по первой просьбе отвечал. Утром сестра его домой заберет, полезно будет мозги парню промыть от всей этой блатной романтики.

– Нет, я ему обещала, что не брошу. Я останусь до утра, в машине посижу, потом отвезу его домой. – Девушка решила проявить характер.

– Да уж… – Гуров не знал, ругать ее или хвалить за упрямство. – Тогда не сиди без дела, обзвони больницы, найди, в какую Губин обращался с переломом, когда, причина травмы. Ну ты сама знаешь, все нужные нам сведения собери.

Глава 7

Он положил трубку, потому что хотел поговорить с патрульным нарядом. А скучающий в дороге полицейский был рад поболтать, особенно когда тебя расспрашивает полковник, опер-«важняк», слова сами выпрыгивают изо рта.

– Мы с утра туда пару раз съездили, в лесополосу, ну в парк, только какой это парк – грязь одна, мусор, бомжи и алкашня тусуются, пока зима была хоть тихо, а сейчас оттаяли. Вчера утром бабулька нашла под кустом избитого мужика без сознания. Документов, одежды, ничего нет. В себя он пришел днем и в отказ, говорит, что сам упал, одежду по лесу разбросал по пьянке. Второго по дороге машина ППС подобрала, тоже избитый, рыдает так, что врачу пришлось на парковке ему укол влепить успокоительный, психушку хотели вызывать. Ну как с него показания брать? И вот третьего сейчас ребята привезли, этот хотя бы хочет заявление писать. Нам же со всеми возиться надо будет, показания снимать, потому что врач в диагнозе следы побоев фиксирует, мол, не могли они сами так повредиться или упасть. Сроки выйдут, и начальству подай результаты для отчета, кто их избил. А по мне, так нечего по кустам шататься, сидели бы как культурные люди в кафе или дома на кухне, то ничего бы не произошло. Нет, вот надо приключения искать, а нам потом катайся, разыскивай идиотов, что на них напали. В ориентировке пострадавшие бомжей описывают, сейчас вот искать, собирать этих подснежников вонючих, потом машину никак не отмыть после них и запах не уничтожить! Сколько там этих бомжей в лесу, дачи ведь рядом, на которых они зимуют. Весной как медведи голодные бродят, ищут вот таких вот туристов.

За рассказом дорога прошла незаметно. Через полчаса полицейский «бобик» остановился у черной полосы леса вдоль разбитой асфальтовой дороги. В темноте голые кусты и плотная лента из деревьев пугала непроглядной тьмой и массой таинственных звуков: в глубине лесополосы что-то ухало, стрекотало, скрипело и подозрительно шуршало. Полицейские нерешительно замерли неподалеку от света фар машины.

– Может, ну их, утречком прокатимся с потерпевшим? Не видно же ничего, – парень с испугом всматривался во мрак.

– Чего ты как мальчишка, за мамкину юбку еще спрячься. Сейчас пройдемся с фонариком по краю, посмотрим, кто тут барагозит. По запаху будет понятно, где бомжи сидят, – грубостью старший коллега приободрил парня, хотя сам перед тем как шагнуть в высокие кусты, на всякий случай вытащил дубинку из крепления на поясе.

Лев Иванович предложил направить фары в сторону кустарника, чтобы было больше света; машину развернули, он пересел в кабину и внимательно наблюдал за пятнами фонариков, двигающихся среди темных силуэтов стволов деревьев, качающихся веток и изгибов оврагов. Кто-то тонко вскрикнул, словно младенец, следом раздались ругательства молодого пэпээсника; пятна света засуетились, сближаясь; крики и возгласы приблизились к машине, и Гуров в нетерпении вылез из кабины. Пинками сотрудники гнали обросшего приземистого мужчину к автомобилю, лица его видно не было из-за клочков бороды и отросших, скатавшихся в сосульки грязных волос. На мужчине были надеты несколько курток одинаково грязных, а огромные штаны изобиловали пятнами разных форм и расцветок. Через несколько секунд Гуров понял, почему полицейские идут на расстоянии от задержанного – густая волна ужасающего смрада ударила ему в нос, так что к горлу подступили рвотные позывы. С зажатыми носами полицейские махали бомжу в сторону машины:

– Давай лезь внутрь сам, ничего не трогай там! На пол садись!

Указания так и сыпались со всех сторон, мужчина дергался в испуге от каждого окрика, озирался по сторонам в ужасе, но подчинился приказам.

– Уффф, видели какое чучело! Убежать от нас пытался, пришлось ему припечатать по спине, – старший по возрасту полицейский брезгливо передернул плечом. – Садитесь в кабину, товарищ полковник, по-другому не уедем.

– Я сзади сяду, – от предложения опера у полицейских вытянулись лица: странный полковник хочет мучиться добрых полчаса в тесной кабине с вонючим бомжом.

Но Лев решительно открыл дверь, запрыгнул в зарешеченное отделение, присел на лавку и вцепился руками в ее края, чтобы не свалиться от резких разворотов машины. Грязный мужчина забился в угол, лишь глаза блестели через спутанные волосы. Гуров протянул ему бутылку с водой:

– Бери, попей.

Мужчина хлебнул и закашлялся, протянул бутылку обратно, но Лев покачал головой – оставь себе. В ответ ему был злобный взгляд из кишащей насекомыми копны волос:

– Думаешь бомж, да? Противно руку подать? А я человек, я не просто человек, я рыцарь!

– Рыцарь? Это как? – Гуров постарался не выдать удивление в голосе.

Хриплый голос в темноте