У великого визиря Аббаса и его сына Наср ад-Дина были веские причины пуститься в бега. Они оставили Каир залитым кровью. Заговор, который отец и сын устроили с целью убить халифа Фатимидов аз-Зафира в отместку за попытку сместить Аббаса с его поста, привел к тому, что были убиты также несколько братьев халифа, управитель дворца, по меньшей мере один слуга и множество египетских солдат.

Это были не первые убийства, совершенные Аббасом и Наср ад-Дином, но в тот раз они превзошли сами себя. Визирем, или главным министром халифа Аббас стал, убрав своего предшественника на этом посту. При этом Наср ад-Дин, чрезвычайно красивый молодой человек, был лучшим другом халифа, доверенным лицом и, по слухам, любовником: дни они проводили, гуляя во дворце, а ночи – расхаживая по улицам города переодетыми[225].

Убийство халифа было нужно для того, чтобы расширить власть отца и положить конец слухам о том, что его сын – содомит. Но ни того ни другого достичь не удалось. Ночью халифа заманили в дом Наср ад-Дина, находившийся недалеко от каирского рынка оружейников, убили, разрубили тело на куски и сбросили в колодец, а на следующий день произошла резня во дворце. Но даже в сравнении с кровожадными Фатимидами отец и сын зашли слишком далеко. Аз-Зафир был представителем династии, на верность которой присягал каждый шиит-исмаилит в мире: человеком, которого, как писал Гийом Тирский, «египтяне привыкли почитать как высшее божество»[226]. Его смерть вызвала беспорядки на улицах Каира и побудила правителя Верхнего Египта Талая бен Руззика пойти с войском на город. Вместо того чтобы взять в свои руки власть над халифатом, Аббас и Наср ад-Дин были вынуждены бежать, спасая свои жизни.

Аббас был недоволен тем, как они покинули Каир. Если верить гороскопу, ему не стоило уезжать из города в пятницу. Тревога визиря оказалась не напрасной, поскольку 7 июня, когда караван проезжал через оазис Эль-Мувейлих, окончательно (или, по крайней мере, на время) оторвавшись от своих преследователей, он попал в засаду, устроенную отрядом христиан.

Усама ибн Мункыз, сирийский писатель, во время произошедших кровавых событий находился в Каире в качестве гостя визиря и был вынужден бежать вместе с убийцами. По его рассказу, вместе с ними ехали жены и рабы, в караване были лошади и верблюды, но главное – он вез сокровища, взятые из дворца. Скакун Наср ад-Дина был богато украшен, на один только чепрак, расшитый золотыми нитями, ушло пятьсот грамм драгоценного металла[227]. Тамплиерам и их товарищам караванный поезд Наср ад-Дина и Аббаса, несомненно, показался лакомой добычей.

Усама ибн Мункыз описал схватку с христианами, но как такового боя не было. Одних египтян убили сразу, других взяли в плен. Тамплиеры были грозными противниками: организованными, хорошо обученными и беспощадными. Те, кто мог бежать, бросились в сторону гор, отпустив запасных лошадей скакать прочь. Это был мудрый выбор. Когда пыль осела, на земле лежали тела Аббаса и его второго сына Хусама аль-Мулька. Наср ад-Дина увезли в плен, вероятно, в Газу, ближайшую крепость тамплиеров. Семья визиря была уничтожена. Тем временем прибывший в Каир новый визирь Талай бен Руззик доставал из колодца останки убитого халифа и готовился устроить ему достойное погребение[228].

Сенсационная весть о встрече Наср ад-Дина с рыцарями Храма достигла даже Англии, где придворный хронист Вальтер Мап записал рассказ о злоключениях этого молодого человека[229]. Особый интерес Maп, как и Гийом Тирский, проявил к роли тамплиеров в этом деле. Оба слышали и записали одну и ту же версию истории: якобы плененный Наср ад-Дин не то что не гневался на своих поработителей, а постарался произвести на них самое благоприятное впечатление. Находясь в заточении, он обратился к франкской вере, желая «возродиться во Христе», и просил своих стражников научить его западному алфавиту и основным догмам христианства[230].

При этом ни один из двух наиболее информированных исламских хронистов не упоминает об этом предполагаемом обращении, и рассказ Вальтера Мапа выглядит настолько романтическим и назидательным, что трудно понять, основан ли он хоть отчасти на подлинных фактах. Тем не менее, согласно основной версии этой истории, дошедшей до Европы позже, в 1150-х годах, попав в плен к тамплиерам, Наср ад-Дин готов был отречься от своей веры, чтобы сохранить жизнь.

Увы, как это часто с ним бывало, он просчитался. Тамплиеры не были миссионерами. Они могли быть воинами Господа, но цель их заключалась не в том, чтобы приводить врагов в любящие объятия Христа, а в том, чтобы сражаться с ними и убивать их. Они презирали тех из своих собратьев, кто готов был отказаться от веры хотя бы и по принуждению (примерно в то же время тамплиера по имени Рожер Германец взяли в плен в сражении близ Газы и заставили поднять вверх палец и прочитать шахаду: «Нет Бога, кроме Аллаха, и Мухаммед – посланник его». После освобождения Рожер был изгнан из ордена)[231]. Отказаться от веры и отступиться от клятв – это явно не могло впечатлить рыцарей Храма. Кроме того, тамплиеры были прагматиками. Их миссия была высокой, но мир вокруг – жестоким и грубым. В той войне, которую они вели, спасение души Наср ад-Дина было не столь важно, как то, что его разыскивали и он был ценным пленником.

Те, кто жил на Ближнем Востоке, хорошо знали нравы Фатимидов, и похитители Наср ад-Дина очень скоро поняли, что в Каире есть люди, готовые щедро заплатить за возможность отомстить сыну визиря. В глазах тамплиеров это перевешивало все. Поэтому, продержав Наср ад-Дина «долгое время» в заточении, они начали переговоры о передаче его врагам[232]. Договорились о выкупе в шестьдесят тысяч золотых монет, и вскоре люди бен Руззика забрали Наср ад-Дина, заковали, посадили в клетку и повезли в ней на верблюде через пустыню обратно, к месту его злодеяний.

По свидетельству Ибн аль-Асира, на протяжении всего путешествия в Каир Наср ад-Дин хранил молчание. Лишь при виде городских ворот он разомкнул уста и произнес короткий стих: «Да, когда-то и мы жили здесь, но / удары судьбы и несчастливые случайности уничтожили нас»[233]. Вальтер Мап писал, что Наср ад-Дин не отступился от своей новой веры и принял мученическую смерть, привязанный к столбу и пораженный выпущенными в него стрелами. Но Мап был человеком, чье перо спешило вслед за бурным воображением, и, рассказывая эту историю, он намеренно повторил жития мучеников святого короля Эдмунда и святого Себастьяна. Другие авторы писали, что Наср ад-Дин был растерзан толпой горожан, а его изувеченный труп повесили на огромных круглых каменных башнях каирских ворот Баб-Зувейла. Согласно Гийому Тирскому, «люди буквально разодрали его зубами на куски»[234]. Какой бы ни была кончина Наср ад-Дина, мало кто сожалел о нем.