для начала трансформации. Он выбрал небольшое племя приматов. Они жили в зарослях на берегу полноводной реки, которая протекала в этих местах около трёх миллионов лет назад. Это было полуводные создания, которые питались моллюсками, фруктами и птичьими яйцами. Так получилось, что трансформация прошла успешно. Люди научились мечтать. И порождать нас, чтобы их мечты не сгубили нашу реальность до того, как придёт время трансформации.

— Значит, эта заброшка… — начал я, но Патрик меня перебил.

— …часть корабля, — сказал он, — который аварийно приземлился в этих местах около трёх миллионов лет назад.

— Где он сейчас? — спросил я, — Великий Предок? И что это была за штуковина светящаяся?

— А, это, — улыбнулся Патрик, — древний артефакт, символ власти Ветви. Считалось, что с его помощью можно взывать к духу Великого Предка. Я решил захватить его с собой, когда вылетал сюда. Как видите, моя интуиция меня не подвела. Мы перенесли его в убежище нашей Ветви, где создадим условия для последующего возврата в стазис. Как вы понимаете, сейчас не время до его подлинного пришествия. И мы, конечно, заберём его хранилище информации. Оно понадобится, в далёком будущем.

— Эти золотые пластины? — догадался я.

— Верно, — кивнул Патрик, — это крайне, критически важная вещь. Мы не можем оставлять её в объекте, который, по законам этого мира, превратился в абандон.

— Что ж, заброшки нередко… — Соня запнулась, подбирая слово, — чистят. От этого они не перестают существовать.

— Верно, — повторил Патрик, — и это, на самом деле, большая проблема. В решении которой мы хотим попросить вашей помощи.

— Слушаем внимательно, — сказал я.

— Иногда некоторые из наших становятся отщепенцами, — сказал Патрик, — в таких случаях они выбирают места, подальше от людей. И ложатся спать, в ожидании прихода Великого Предка. Да, такие люди обычно религиозны. Так вот, в тот момент, когда место их упокоения превращается в абандон — там формируется сердце, которое, как правило, представляет собой опасное оружие против нашего народа.

«Похоже, Антуан не соврал… — подумал я, — упокой Господи его душу».

— Какое сердце могло сформироваться на этой заброшке — мне даже представить страшно, — продолжал Патрик, — мы не можем допустить, чтобы оно было теоретически доступно. Понимаете?

— Вы хотите, чтобы мы достали его, — ответила Соня, — и передали вам. Так?

— Верно, — кивнул Патрик и улыбнулся.

На одни только замеры ушло два дня. Целых два дня! Такого ещё не было в моей хантерской практике. Да, честно говоря, сомневаюсь, что подобное было у кого-то ещё.

Пространственная конфигурация уцелевшего отсека звездолёта была кошмарной. Иногда мне казалось, что она сделана такой намерено. Впрочем, что мы знаем о цивилизации, которая породила Великого Предка? Крайне мало. А Ночной народ не спешит делиться своими тайнами. Может, они действительно намерено делали так, чтобы их заброшки было очень тяжело брать.

Хорошо хоть планшет дали топовый. И оплатили официальные лицензии на все математические программы, которые мне были нужны. У нас был и свой софт — но, понятное дело, на «левый» планшет, без тщательной проверки его не поставишь. Но и без него набор был достаточно хороший.

И всё-таки я провозился ещё два дня в вычислениях. Пару раз ошибался, но вовремя находил ошибку — до того, как потащить на место Соню.

Когда всё было готово — я взял двенадцать часов отдыха. Продрых целый день, наслаждаясь мягкой постелью и очищенным кондиционированным воздухом. Был в этом какой-то особый шик, дышать свежестью под тёплым одеялом, когда знаешь, что снаружи нереальная жара и духота.

На место мы вышли под вечер пятого дня. До границы временного лагеря нас проводил Патрик. Дальше никого видно не было — хотя я знал, что окрестности круглосуточно охраняются профессионалами.

Главное, что нам не мешали.

Для удобства нас снабдили верёвкой с мощной аккумуляторной электролебёдкой. С таким оборудованием спуск занял меньше минуты. Почти как на лифте.

Сверяясь с записями в планшете и используя лазерный измеритель, я добрался до одного из сегментов купола.

— Здесь, — я указал на точку в воздухе, примерно на уровне моей груди, — чувствуешь?

Соня нахмурилась. Протянула вперёд руку.

— Да, — она улыбнулась, — да, Арти, я чувствую! Это линия!

Но одно дело обнаружить линию — и совсем другое дойти вместе с ней до точки разрыва. Мы три раза её теряли по дороге; каждый раз приходилось возвращаться в начало и начинать заново.

И вот, на третий раз, мы остановились точно над ямой, в которой сидел Адриан. Там всё так же лежал кусок цепи, закреплённый на торчащем из стены кольце.

— Это здесь, — уверенно сказала Соня.

— Уверена? — переспросил я.

— Да. Совершенно уверена, — ответила напарница, — надо спуститься.

Я оценил высоту.

— Сейчас, — сказал я, — надо закрепить лебёдку.

Мы не знали из какого полимера сделаны стены, поэтому нас снабдили сразу несколькими возможными креплениями — от пневматических костылей до клея и присосок.

Потрогав материал на стене ямы на другой стороне, я решил попробовать присоску. И не прогадал: якорь держал отлично. На всякий случай я сделал альтернативный спуск с ещё одной лебёдкой. После этого мы пошли вниз.

Чтобы достать до нужной точки, Соне пришлось забраться мне на плечи. Сам процесс был необычно долгим. Напарница сопела, вертелась, ругалась в полголоса.

— Тяжёлое, твою ж! — наконец, воскликнула она.

Дальше последовал такой акробатический этюд, который я бы не смог повторить даже за большие деньги. Мне пришлось одновременно ловить Соню и продолговатую тяжеленную, к тому же, скользкую штуковину, которая, вдобавок, переливалась всеми цветами радуги.

Но я справился. Выпрямился. Перевёл дух, разглядывая сердце. Оно походило на обтекаемую торпеду без двигателя и оперения. Его цветные переливы были довольно красивы.

— Вот так штуковина… — выдохнула Соня.

— Ага, — согласился я.