– Думаю, что да. Компьютерное исследование не выявило особыхизменений. Я могу вам дать гарантию, что осложнений не будет. Единственное, чтоостанется у вашей подруги, это сильные головные боли, мигрени, депрессии. Всегоэтого вряд ли удастся избежать. Она вам не показалась немного странной?

– Нет. Просто она говорила, что видела смерть…

– Вполне возможно – она некоторое время находилась всостоянии клинической смерти. Как показывает практика, людям, побывавшим всостоянии клинической смерти, очень тяжело жить в обществе наравне с другими.Они отличаются и имеют неординарный подход к жизни, иногда у них открываютсяспособности и даже таланты.

– Я сегодня уеду.

– Лана Владимировна, а вы бы не хотели убрать отсюда своихребят, а то отделение напоминает зону боевых действий. Врачи и медсестрыжалуются. Не очень приятно ходить по отделению, когда за каждым шагом следятбритоголовые мальчики.

– Убрать, к сожалению, я их не могу. Я не уверена, что моейподруге не угрожает опасность. А вот сократить количество можно. Оставлю толькодвоих.

– Спасибо и на этом, – вздохнул главврач. – А вообще было бынеплохо, если бы вы перевезли свою подругу в другое место.

– Куда именно?

– Куда-нибудь в окрестности Петербурга или дальше. У насклиника уж больно известная. Если ее захотят убить, то здесь сделать это будетпроще всего.

– Я подумаю над этим.

Я вышла из кабинета и пошла по направлению к выходу. Вмашине сидел Бульдог и угрюмо посматривал на всех выходящих из дверей клиникилюдей. Я открыла дверь машины и плюхнулась на заднее сиденье.

– Куда едем? – спросил Бульдог.

– На дачу. Куда ж еще?

– Ты устала?

– Наверное.

Я закрыла глаза и заснула. Мне приснилось то, о чем с такимувлечением рассказывала Юлька. Это была смерть. Она и в самом деле оказаласьчертовски красивой и притягательной, если, конечно, мы с Юлькой видели одно ито же. Я была настолько поражена этой красотой, что просила смерть не уходить изабрать меня с собой. Но она улыбнулась и помотала головой, едва слышно сказав,что мне еще рано…

Я открыла глаза и оглянулась. Я по-прежнему лежала на заднемсиденье автомобиля. Бульдог, положив голову на руль, громко храпел. Бедный мойпреданный друг Максим! Он чертовски устал и, по всей вероятности, ничуть неменьше, чем я сама. Скорее всего, он не смог больше вести машину и решилнемного поспать. Уже совсем поздно.

На улице темень, хоть глаз выткни. Вокруг сосновый лес.

Наверное, мы оба уснули по дороге на мою дачу. Сначала я, апотом Бульдог. Я повертела плечами, чтобы немного размяться, и подумала о том,что десять дней, проведенных в больнице, конечно же, не могли не дать о себезнать. Бульдог – и тот так умотался, что больше не смог терпеть: сон егоодолел. Я много времени провожу за рулем и прекрасно знаю, что значит вестимашину в полусонном состоянии. Глаза слипаются, руки не слушаются, голова несоображает. Можно уснуть за рулем так быстро, что сам этого не заметишь.

Я решила сходить в туалет, не тревожа Бульдога. Он устал неменьше моего, и я просто обязана дать ему возможность отдохнуть.

Осторожно открыв дверь, я прошмыгнула на темную полянку,окруженную кольцом молоденьких сосенок. Оглянувшись на машину, я спокойновздохнула. Бульдог по-прежнему храпел, он даже не слышал, как я хлопнуладверью.

Зябко поежившись, я попыталась вглядеться в темноту. И вдругя почувствовала, как в животе неприятно заныло, закружилась голова. Какое-тострашное предчувствие беды сковало мое тело. Мне показалось, что я сейчаспотеряю сознание. Ерунда, попыталась успокоить я себя, мне здесь ничто неугрожает. Это просто нервы. Десять сумасшедших бессонных дней выбили меня изколеи. С психикой творится черт знает что!

Необходимо взять себя в руки – иначе можно умом тронуться. Яздесь в безопасности…

Пристроившись под сосенкой, я сняла трусики. Дурное искверное предчувствие не покидало меня. Сделав свои дела, я встала и хотелабыло направиться к машине, но тут почувствовала чей-то взгляд. Вне всякогосомнения, кто-то на меня смотрел не отрывая глаз. А может, мне все это толькокажется? Поправив платье, я направилась к машине.

Неожиданно я увидела чью-то тень. Она принадлежала человекудовольно крупных размеров. Я не могла ошибиться, так как на человека,прятавшегося за сосной, падал свет. Только вот откуда? Проследив глазами залучом, я заметила небольшой джип, скорее всего, корейского производства. Ихджипы ни с какими другими не спутаешь. Судя по всему, фары включили совсемнедавно. Иначе я сначала увидела бы машину, а потом человека. Благо из-за тучвышла луна, и глаза потихоньку привыкали к темноте. Я спряталась за сосну ипостаралась взять себя в руки.

Незнакомец подошел к машине и сел внутрь. В салоне виднелисьдва огонька от сигарет. Значит, их двое. Я прекрасно понимала, что так сидетьдовольно опасно, но любопытство пересиливало страх. Если машина стоит ночьюпосреди леса, значит, так надо, и желательно вообще не лезть в чужие дела.Может, эти двое хотят заняться любовью. Может, нюхают кокаин, а может, просторешают свои дела. Нужно уйти так же незаметно, как я тут появилась. Большевсего меня поразил номер машины: 666.

Это же знак сатаны! Раньше, когда я видела такие номера, товсегда поражалась тому, как люди спокойно могут с ними ездить. Ведь это жеравносильно тому, что ты в одиночку будешь сражаться с темными силами. Если бымне в ГАИ дали такой номер, я бы ни за что не повесила его на свою машину, я быпросто побоялась к нему прикоснуться. Наверное, это оттого, что я всегда быласуеверной.

Я хотела уже потихоньку ретироваться с этой чертовой поляны,но тут услышала голос Бульдога. Он шел по направлению ко мне и громко кричал:

– Чупа, ты где?! Чупа!

Я прокляла его за то, что он так не вовремя проснулся, – вмашине включился дальний свет, и Бульдог оказался как на ладони. Метнувшись заодну из сосен, он достал пистолет.

– Бульдог, я здесь! – крикнула я и побежала к той сосне, закоторую он спрятался.

– Чупа! С тобой все в порядке?!

– В порядке! В порядке! – отчаянно прокричала я.

Вдруг что-то сильно громыхнуло и запахло паленым.