— Я надеялся заключить выгодные соглашения с их стаей, — впервые он делится со мной своими планами. Конечно, я догадывалась, что любовь волка лишь малый повод для создания этого союза.

— Будет хуже, если Анна пройдет обряд, а потом решит покрутить хвостом.

— Это верно, — вздыхает Игорь Борисович. — Меня с вами, девками, удар хватит, — ворчит он. Вижу, что волк наконец-то смягчился, поэтому позволяю себе, встать и подойти к нему.

— Спасибо, пап, — шепчу ему, обняв и чмокнув в колючую щеку.

— Несмотря на все, за тебя я спокоен, Агнес, — легонько хлопает меня по руке. — На тебя я могу положиться.

— Я прослежу за Анной. Не переживай, — отхожу от волка. — Пойду поговорю с ней.

— Иди, — милостиво разрешает он, возвращаясь к бумагам. — Только помни, что она под домашним арестом. Никаких поблажек.

— Помню, — хищно отвечаю отцу. Он даже приподнимает бровь в немом вопросе. В ответ лишь качаю головой. Уж я-то Анне теперь ничего с рук не спущу.

За дверью в кабинет сталкиваюсь с сыном Игоря Борисовича и моим «братом».

— О, потеряшка вернулась, — расплывается в хитрой улыбке Святослав. Наверное, он единственный, кто в этом доме мне всегда искренне рад. Не успеваю и пикнуть, как меня сгребают в медвежьи объятья. — Ой, как я скучал по твоим косточкам!

— Пусти, сломаешь же что-нибудь, — сиплю ему в грудь. Волк отпускает, придерживая за плечи. — Это что еще… — он тянет носом.

— Ой, совсем забыла объявление повесить! — кривлю ему рожицу. — Событие века! Не пропустите!

— А как же Кирилл? — спрашивает серьезно.

— Будто ты не знаешь.

— Так вот чего он такой бешеный, как вернулся.

— Его дело, — веду плечом. — Я ничего никому не обещала.

— Тоже верно. Надеюсь, тебе понравилось, — осклабивается братишка, за что заслуженно получает кулаком в плечо. — Ай-ай-ай!

— Пойду проведаю Анну, — обхожу его.

— Удачи тебе. Наша милашка не в настроении, — доносится мне в спину.

Да когда Анна была в настроении? Была. В день нашего отъезда. И судя по тому, что я узнала от отца, эта маленькая стервозина малодушно промолчала о своей роли в нападении. Посмотрим, что она мне расскажет.

* * *

Комнаты Анны находятся в отдельном крыле особняка. Все самое лучшее всегда по умолчанию доставалось этой малышке. И я не ошиблась, говоря, комнаты. За двойными высокими дверями располагается просторная гостиная с диванчиком, креслами и мягкой кушеткой, в которой, наверное, очень удобно читать книги у окна днем и наслаждаться теплом камина вечером. Из гостиной стеклянные двери ведут на просторную открытую террасу, с которой открывается самый лучший вид дома — ухоженный, благодаря мне, сад. Мое детище, которым любовалась Анна, а не я. Завидую ли я сестре? Солгу, если скажу, что нет. Зависть была. Мне тоже хотелось летним утром выходить на террасу, подставлять личико солнечным лучикам и теплому ветерку. Хотелось любоваться надвигающимися грозовыми тучами. Хотелось слышать звонкие песенки птиц. Не знаю, замечала ли Анна, что имела, ценила ли это.

Наверное, это единственное, чему я действительно завидовала в ее положении.

Отнюдь не просторной спальне с большой кроватью, не гардеробной, размером с мою комнату и забитую от пола до потолка нарядами. Я завидовала тем чувствам, что могла получать, не прикладывая усилий.

Но ведь когда сложно, тогда и ценишь, верно? Когда утром нужно одеться и спуститься вниз в прохладу утра, обойти дом, пройтись по дорожкам к поляне. И только там наконец-то, раскинув руки, насладиться теплом солнышка, ласкающим кожу ветерком, пением птиц. Я часто пропадала в саду целыми днями. Работы там всегда хватало.

Эти воспоминания проносятся перед глазами, пока я направляюсь в святая святых сестренки. И отчего-то возвращается тоска. Мне стали милей те заснеженные горы вдалеке, пушистые ели и морозный воздух.

— Агнес! — восклицает Анна, когда я захожу в ее комнаты. Сестра вскакивает с кушетки и торопится мне на встречу. Правда, не дойдя до меня, замирает. Чует. Чует, что я пришла не радоваться ее возвращению в целости и сохранности.

— Здравствуй, Анна, — стараюсь говорить спокойно, но выходит устало и прохладно.

— Я так за тебя переживала, — всхлипывает сестренка. Я смотрю на нее долгим испытывающим взглядом. Хоть бы хны!

— Знаешь, — все же нарушаю тишину, — стоит предложить отцу отдать тебя в театральное училище. Нельзя же, чтобы такой талант пропадал.

— О чем ты? — растирая слезы по щекам, спрашивает она. Глаза красные. Действительно плакала до моего прихода, но не обо мне.

— Ты же знала, что на нас нападут, так?

— Нет!

— И у вас даже был план, — продолжаю, не обращая внимания на волчицу. — Та коробочка, что он прислал. Ведь в ней была записка или сам подарок был знаком, так?

— Я не понимаю, о чем ты говоришь! — всхлипывает Анна, но меня этим спектаклем не проведешь. Может быть, до роковой поездки, это бы и сработало, но сейчас… Что-то изменилось во мне. Что-то сделало меня крепче. Влад…

— Раз так… — протягиваю я, складывая руки на груди. Я не спеша прохожу в глубь комнаты, к окнам, через которые виден мой сад. Деревья скоро зазеленеют. Покажется первая трава. А до этого можно будет найти подснежники и пролески…

— Агнес, я правда не понимаю, что ты…

— Лучше молчи, — не говорю — приказываю. И Анна замолкает. Вижу, как разгорается пламя злости в ее глазах. — Если ты не при чем, то мне стоит поделиться с отцом своими предположениями… Например, о том подарке, а еще переменами в настроении. Вдруг кто-то тебя загипнотизировал… или опоил чем. И еще я обязательно упомяну, что как волки и хотели, они загнали нас к нужному месту, которое было отмечено краской. И самое главное — что меня хотели убить.

— Я этого не хотела!!! — восклицает Анна и плюхается на диван, закрывая руками лицо. — Я не хотела.

Слезы, всхлипы. Я больше не напираю. Сейчас она отыграет очередную сценку и, возможно, расскажет мне правду. В любом случае, я узнала, что была права, и в нападении моя сестричка принимала участие отнюдь не жертвы.

— Я люблю его, — все же опускает руки на колени и поднимает на меня взгляд полный слез. Я бы повелась. Раньше. Сейчас же меня это не трогает. Я дала слабину в прошлом, и меня едва не убили. Не стоит повторять ту же ошибку. — Понимаешь? Я люблю его!

— Поэтому решила, что моя жизнь не важна?

— Нет! Нет, Агнес! Я не знала! Клянусь! — она снова всхлипывает, но после паузы все же продолжает. — Он уверял меня, что все будет хорошо. Что я добегу до условленного места. Что мне только нужно убедить тебя бежать дальше, уводя за собой преследователей. Как только ты скрылась, я побежала в другую сторону. Через пару километров меня ждала машина. Он увез меня. Тебя же должны были отогнать подальше и скрыться. Ты бы вернулась домой, доложила о моем похищении. А там бы нас уже не смогли с ним разлучить!