– Петрович, что там?! – раздражённо крикнул Семёныч.

– Тройка. Справа. Сзади. Атакуют от солнца.

И словно в подтверждении его слов ударил кормовой пулемёт ведомого. Тяжёлые истребители шли экономичным ходом, что и позволило немцам попытаться их атаковать. Шли бы полным – не догнали бы. Уже пробовали, и не раз. Хорошая обтекаемая форма фюзеляжа, кабины и гондол двигателей, вкупе с тонкой, но фанерной обшивкой и отличной энерговооружённостью, решали. Истребитель выходил хоть и тяжёлый, но очень шустрый. Манёвренность страдала, конечно. Но он и не работал от неё, предпочитая бить на проходе и проводить штурмовку. А легкобронированная коробка кабины защищала от пуль основных калибров и шрапнельных шаров зениток.

Тр-р‐р. Тр-р‐р. Протарахтел пулемёт на одном из немецких истребителей. Тр-р‐р. Раздавая короткие очереди. Несколько пуль свистнуло рядом с кабиной. Одна даже пробила фанерную обшивку крыла. Впрочем, без последствий. Тяжёлый истребитель таких повреждений мог выдержать очень много.

Семён Семёныч оглянулся.

Германские этажерки были уже совсем рядом. Пару раз цокнули пули о броневую коробку его кабины. И вот они уже ушли в пологом пикировании ниже парного звена, набирая энергию для атаки снизу – с самого беззащитного ракурса. Но просто от земли тяжёлые истребители атаковать сложно: быстро, рывком подняться этажерки не могли. Мощности двигателей им для этого категорически не хватало.

Семён Семёныч подал ручку от себя и плавно поддал газа. Движки взревели. И самолёт довольно круто нырнул к земле, стремительно разгоняясь. Его весьма крепкий тяжёлый истребитель мог позволить себе полёт со значительно большей перегрузкой, чем лёгкие перкалевые этажерки противника. Тем более что на нём уже стояли новейшие беспоплавковые карбюраторы, позволяющие двигателям не глохнуть при отрицательных перегрузках. Собственно, только Меншиков этим вопросом задался ещё на стадии проектирования, что дало его тяжёлым истребителям очень серьёзное преимущество. Эти аппараты могли по-настоящему пикировать! Крепкие, мощные, бронированные и дорогие… но при грамотном применении они являлись силой практически непреодолимой в текущих условиях.

Вслед за ведущим ведомый поступил так же. Поэтому германские этажерки, дёрнувшиеся было вверх, выбираясь из пологого пике, просто проскочили мимо без всякой для них пользы. Даже очередь никто из них не дал. Не успел.

Минута.

Семён Семёныч вновь оглянулся. Немецкие истребители отвернули и уходили, прижимаясь к земле. Они знали: не догнать. И теперь пытались «слиться с местностью». Он дал крен элеронами и потянул ручку на себя, проводя боевой разворот. Ведомый поступил так же, честно держась в хвосте ведущего на разумном расстоянии.

Ручку от себя и вперёд – догонять супостата в пологом пикировании. Расстояние достаточно быстро сокращалось.

Ду-ду-ду. Заработали четыре лобовых крупнокалиберных пулемёта ведущего тяжёлого истребителя, отправляя короткую, но густую очередь пристрелки. Трассеры очень помогали. Поэтому тремя секундами спустя, чуть довернув самолёт, он дал ещё одну очередь.

Накрытие! Рой полудюймовых пуль попал в германскую этажерку. Без видимых последствий, впрочем. Ну – дырок насверлили в перкалевой обшивке. Не велика печаль, хотя ткань, конечно, такого изуверства много не вынесет.

Следом по самолёту зашла очередь подлинней. Да чуть выше и левее, что дало накрытие фюзеляжа по нисходящим траекториям. И тут же этажерка клюнула носом, круто уходя к земле. Слишком круто для искусственного манёвра на такой хлипкой машинке, поэтому Семён Семёныч сосредоточился на новых целях. Оставшиеся две этажерки прыснули в разные стороны. Он, недолго думая, довернул за той, куда было проще совершить вираж. И продолжил преследование… Третья, вероятно, уйдёт. Но разделять пару им запрещали категорически, под страхом трибунала. Мало ли? Да и вертлявы эти лёгкие истребители… «Собачьи свалки» высокоманёвренных боёв они избегали и не рвались перекручивать оппонентов накоротке. Даже несмотря на то, что также являлись бипланами. Зачем им? Они работали иначе. В парных звеньях. Стараясь максимально реализовывать преимущество в скорости и вооружении. Чай, четыре полудюймовых пулемёта, собранные в носовом обтекателе – это не игрушка. Кучность и эффективность их огня была удивительной. Так что свой участок фронта эти два десятка тяжёлых истребителей держали уверенно, превращая его в локальный филиал ада для своих оппонентов.

Максим методично работал над тем, чтобы сформировать у немцев и всех прочих заинтересованных сторон иллюзию подготовки наступления на Германию. По основной легенде, которую он скармливал всем желающим, его задумка была довольно дерзкой. Прорвать германский фронт корпусом на самом беззащитном направлении – гамбургском. И пройти через Гамбург к германским позициям на Рейне. Там ведь почти не было войск: Генеральный штаб сконцентрировал все основные силы на русской границе или возле Берлина. А значит, удар в тыл оборонительной группировке германских сил на Рейне мог быть успешным и продуктивным. Но главное – он позволял французам перейти Рейн в спокойных условиях и, соединившись с русскими, двинуться на Берлин, добиваясь полной и безоговорочной победы. Фон Эссен же был нужен для высадки в Шлезвиг-Гольштейне опережающего десанта, что ударит во фланг и тыл германских войск на гамбургском направлении. Именно по этой причине над выбранным участком германского фронта активизировалась русская авиация, методично зачищая небо, не щадя дефицитные двигатели. А в Кёнигсберге фон Эссен начал накапливать корабли, пригодные для перевозки десанта.

Ни англичане, ни французы, ни тем более немцы не смогли это пропустить. Слишком явно и демонстративно готовился Максим. Слишком это выглядело очевидно и разумно. Ведь прорыв французских сил за Рейн и их объединение с русскими частями – победа. Окончательная и бесповоротная. И не только над армией, но и над флотом, так как Вильгельмсхафен отрезался бы от снабжения с «Большой земли», превращаясь в обидную, но от того не менее смертельную ловушку для германского флота. Поэтому все готовились к этой операции. И немцы, и французы, и англичане.

Перемирие уже давно было чистой формальностью. Прежде всего потому, что в Берлине прекрасно поняли: Керенский ничего не контролирует. С ним нет смысла договариваться. А Меншиков… он хочет воевать. Поэтому германский посол покинул Петроград так же, как и прибыл – через Швецию, с трудом пропущенный моряками-балтийцами. И все замерли в ожидании дальнейшего развития событий, тем более что на русско-германском фронте возобновились перестрелки и мелкие стычки. Они и в дни перемирия бывали, но редко. Теперь же стали обыденностью…

С самого утра 19 сентября Максим начал имитировать вялотекущую артподготовку. Как и весной. Огнём дальнобойной артиллерии накрывались заранее выявленные позиции немцев на выбранном им участке фронта. С каждым часом интенсивность огня возрастала. Немцы, как потом выяснится, начали спешно перебрасывать резервы с южных направлений на север – северо-запад. Максим же, дождавшись вечера, сорвал с места свой корпус решительным маршем. Только не на север – северо-запад к гамбургскому направлению. А на юг…