Ренненкампф, не привлекая особенного внимания, прошёлся по двум дорогам, которыми Меншиков сейчас и провёл свой корпус в Богемию. Прежде всего мосты. Ну как корпус? Формально – четыре лейб-гвардии полка с частями усиления. Так что по меркам начала войны – просто толстую… очень толстую дивизию. Однако и ей требовалось как-то протиснуться по узким дорожкам.

Вся дивизия была заранее построена в походные колонны. Люди, топливо и боеприпасы загружены. И все ждали только отмашки. Когда же её получили – сорвались немедля и рванули на максимальной крейсерской скорости. Ведь на дорогу загодя были выдвинуты регулировщики с фонарями. Они обеспечивали гарантированный чистый коридор. Что, несмотря на ночь, позволяло идти быстро. Очень быстро.

Так что утро 20 сентября взорвало Париж, Берлин и Лондон известиями о том, что лейб-гвардии механизированный корпус Меншикова в Праге. И что он опять всех обдурил, нависнув над совершенно беззащитным югом Германии. Ведь Генеральный штаб сам увёл оттуда войска. Начался ажиотаж и лихорадочная переброска германских войск с севера на юг. Любой ценой! Все прочие перевозки встали. Немцы использовали все поезда для этих целей. И не только поезда, но и речной транспорт на Везере, Эльбе и прочих реках. Плюс автотранспорт и паровые тягачи, имеющиеся в распоряжении Генерального штаба.

Артиллерия расположенных здесь русских войск незамедлительно открыла огонь на штутгартском направлении. Самом беззащитном. Максим же весь день имитировал бардак. То есть проблемы с накоплением и развёртыванием корпуса на новом месте. Мотался по дорогам. Ругался. Топал ножками и так далее. Под этот аккомпанемент грузовики заправлялись топливом и обслуживались. Всё-таки четыреста километров, которые они проскочили за десять часов, это не фунт изюма для автотранспорта тех лет. И лишние проблемы нашему герою были не нужны.

Каково же было удивление всех мировых экспертов, когда ранним утром 21 сентября на большой и просторный песчаный пляж у Шарбойца началась высадка десанта. А в прямой видимости с берега наблюдался практически весь русский тяжёлый флот, прикрывавший эту операцию. То есть все броненосцы и дредноуты, имевшиеся у адмирала фон Эссена на ходу. Так-то они, конечно, были не сильно нужны. Но присутствие их в районе категорически затрудняло противодействие русским лёгкими силами Кайзермарине. А тяжёлый флот из Вильгельмсхафена немцы выводить после прорыва из Италии не стали. Да и не смогли бы. Там ремонт был в самом разгаре. Да и зачем? Этот рывок Меншикова в Богемию навёл всех на мысль о том, что все эти приготовления в Кёнигсберге – просто отвлекающий манёвр. И концентрация тяжёлых сил флота. И транспортов. И загрузка туда войск. И даже подчёркнуто демонстративный выход в море…

Лёгкая морская пехота выгружалась на берег малыми десантными баржами, которые в нужном количестве наделали в Штормграде. Они упирались покатыми носами в песок пляжа и откидывали аппарели, откуда высыпала пехота сразу на берег. Выкатывая… велосипеды.

На пляж было выброшено всего две роты морской пехоты. Но уже через час после начала операции они обе оказались в восьми километрах от места высадки – в городке Нойштадт-ин-Хольштайн. Просто потому, что там был порт. Не очень большой. Но он позволял начать выгрузку войск более привычным образом. Его, правда, прикрывали батареи. Но именно их и должны были захватить эти две роты морской пехоты, вооружённые самозарядными винтовками, ручными пулемётами и гранатами. Тем более что с берега эти позиции были практически беззащитны, да и численность гарнизона выглядела совсем не выдающейся.

Конечно, достаточно слабая береговая батарея не представляла какой-либо угрозы для тяжёлых кораблей Балтийского флота. Броненосцы и дредноуты могли подойти и без всяких затей расстрелять её из орудий главного калибра. Но зачем? Это же дорогие снаряды. Это износ очень дорогих стволов. Да и вероятность промаха и начала паники с пожарами в городе была очень высока. А ведь сюда должны были выгружаться войска. В пожар? В кипящий от паники город? Вот при планировании операции и решили сыграть с другой карты. В конце концов, такого поступка от них никто не ждал, а значит – не готовился к его отражению.

Лейб-гвардии механизированный корпус ушёл на юг, уводя за собой всю свору германских войск и оголяя северный фланг. Чем и надлежало воспользоваться фон Эссену и Ренненкампфу. Маленький десант на пляж. Захват порта с причалами, дающий возможность высадить много людей и тяжёлые вооружения. А это уже серьёзно. Очень серьёзно. Так как давало Российской Императорской армии возможность для проведения наступления на севере малой кровью. Ну и добавляло головной боли германскому Генеральному штабу. Шутка ли? Первый день всех в одну сторону. Второй – в другую. А третий день куда? Так и паралич дорожной системы можно словить: она от столь резких и дерзких манёвров может встать колом. И главное – а где на самом деле будет наступление? И будет ли оно вообще? Или всё это отвлекающие манёвры для чего-то большего?

Гальдер стоял у окна. Вдумчиво курил с глубокими затягами. И наблюдал за вороной, что расхаживала по черепице соседнего дома. Деловито так. Словно дело какое там имела.

– Ну что за нелепица… – тихо произнёс он, – её подслушивать отправили, а она подглядывает.

– Что Вы говорите? – спросил фон Бек, просыпаясь и поднимая голову со стола.

– Может быть, пройдёте в соседний кабинет? Там диван есть. Сколько Вы уже на ногах?

– Нет, – ответил Людвиг, потирая лицо. – Давайте продолжим.

– А что продолжим? Опять всё как обычно с этим мерзавцем.

– Почему же? Мы знаем, что он собирается совершить рейд.

– Хорошая шутка, – сухо и совершенно бесцветно заметил Франц. – В предыдущие два раза Генеральный штаб был также загодя уведомлён об этом. Или Вы забыли об этом?

– Сейчас всё иначе.

– Да? Интересно. Чем же?

– Мы понимаем его цели.

– О да… – чуть ли не простонал Гальдер. – Я устал уже от всего этого безумия. Просто устал. Я его не понимаю… и понять не могу.

– Но цели…

– Мы не знаем его целей! – с нажимом произнёс Франц, перебив собеседника. – Мы их сами себе придумываем, чтобы хоть как-то объяснить происходящее. Я попытался взглянуть на нас со стороны и ужаснулся. Это какой-то кошмар! Носимся с безумными идеями… Понимаете, Людвиг, мы пытаемся парировать нападение призрака… миража… Мы даже не знаем: эльф ли он или это просто плод нашего воображения. Больного, прошу отметить, воображения. Он ведь нигде ни разу не сказал об этом прямо. Мы сами ухватились за расхожую болтовню этого мерзавца и придумали себе то, что нам было удобно.

– Вы просто устали, – покачал головой фон Бек.

– Может быть. Но я больше не верю. Даже себе. Мы загнали сами себя в какую-то ловушку.

– Или нас туда загнали.

– О нет!.. – теперь уже явно простонал Франц. – Только не говорите, что этот демонический мерзавец Меншиков всё так и задумывал! Вы что, действительно считаете, что он начал плодить всю эту чёртову мистику, чтобы мы пытались сражаться с ветряными мельницами собственных грёз? Это же бред! Бред! БРЕД! Я отказываюсь в это верить!!!