Открыв глаза, Мило не мог понять, сколько времени прошло. Голова гудела, кожа от шеи и до горла не ощущалась. Открыв рот, чтобы смочить языком пересохшие губы, он почувствовал, как к горлу подступила тошнота. В горло посыпались горькие крошки, он закашлялся. Избавиться от этого привкуса во рту Мило не смог, стало лишь хуже. Терзаясь, он рванулся в сторону. Попытался коснуться лица, но ничего не вышло. Теперь он почувствовал, что запястья и лодыжки стянуты тугими путами.

Кто-то грубо подхватил его под мышки и посадил ровно. Ушма. Троллиха схватила его рукой за горло и прижала к стене.

— Не нужно было тебе этого делать, — прорычала она. — Если ты не будешь нам доверять, мы тебя убьем.

Доверять ей? А как она себе это представляла? Что она может просто взять и украсть двух полуросликов, чтобы потом подружиться с ними? Тролли и полурослики — это просто-напросто даже не вяжется. На всех известных Мило рисунках тролли либо лежали мертвые у ног недоумевающих полуросликов, либо догоняли убегающих в панике полуросликов, либо жарили их над огнем. Рисунка, на котором тролль сидит с семьей полуросликов за обеденным столом и с наслаждением уписывает блинчики с черникой, просто не существовало.

В голове Мило раздался голос отца: Ты целый день устраиваешь всякие проказы вместе с братом. Вы разорили полдеревни, а поскольку тебе недостаточно этого хаоса, ты решил убить всех членов совета. Я на коленях благодарил Цефею, когда вы пропали, молился о том, чтобы мне никогда больше не пришлось вас увидеть. Но вместо того, чтобы позволить дракону сожрать себя, ты вдруг возвращаешься домой и представляешь мне свою новую жену-троллиху. Если ты думаешь, что я разрешу ей сидеть за столом, чавкать и пускать слюни, то ты ошибаешься. Убирайтесь оба в сарай, там вам самое место.

Когда призрачный голос отца стих, Ушма отошла в сторону, открывая его взгляду троих нагло улыбающихся гоблинов. Двое из них были довольно маленькими, даже для этих зеленокожих падальщиков, практически голых, если не считать набедренной повязки. Зато у каждого с собой было множество ножей, копий, дубинок и даже по короткому луку. Один из них хитро кивнул Мило, сделал вид, что наносит удар копьем, а другой рукой взмахнул факелом. Судя по всему, это должно было вызвать у него восхищение, но этого не произошло.

Последний гоблин был на голову выше своих спутников и немного старше. Мило пришел к такому выводу по длинным свалявшимся седым волосам, коричневым пенькам зубов и слишком большим ушам — у гоблинов они росли на протяжении всей жизни. У таких выдающихся представителей народа гоблинов для этого должно было быть не одно десятилетие! Не считая этого, на нем был пластинчатый гномский доспех и бесшовная юбка. Очень смелое сочетание, особенно если у тебя зеленоватая кожа, руки и ноги не толще черенка метлы, а по статусу шамана тебе положено носить меховую шапку с хилыми оленьими рогами.

Однако недооценивать гоблинов не стоило. Назвать их смелыми воинами было тяжело, но они сражались с помощью хитростей и трюков. Собравшись втроем или вчетвером, они могли свалить с коня рыцаря и убить его. А если с ними был шаман, лучше было сразу бросаться наутек. У них были порошки и микстуры, с помощью которых можно было произвести много дыма, ослепить, довести до обморока, оглушить человека. Эту помесь ведьмака и священника лучше было либо сразу вывести из игры, либо бороться собственными заклинаниями, если таковые имелись.

— Со мной говорил голос! — вдруг выкрикнул шаман, воздев руки к небу.

Оба его спутника тут же опустились на колени, как воины, ожидающие посвящения в рыцари. Ушма тоже опустила голову.

— Неудивительно, что он слышит голоса, с такой-то внешностью, — прошептал Бонне.

— Он говорил со мной, — повторил шаман, а факел у входа мигнул странным светом.

Он указал на Мило и Бонне и стал ждать реакции. Когда никто из них ничего не сказал, один из гоблинов вскочил и ударил Бонне копьем в плечо.

— Ай! Это еще что такое?

— Я, Ксумита Латоринсис, объявляю вас поступившими к нему на службу! — выкрикнул шаман.

— Я принимаю выбор, — ответил Бонне без особого энтузиазма, но, возможно, он просто хотел защититься от еще одного удара.

— Я тоже! — быстро поклялся Мило, чтобы не получить удар копьем вместо Бонне, если не ответит.

— Значит, решено. Вы, два тощих гнома, с данного момента являетесь инструментом Ксумиты Латоринсиса, слышащего голоса.

Вообще-то Мило хотел поправить, что они полурослики, а не какие-то там отощавшие гномы. Но великодушно решил не обращать внимания на подобное недоразумение. Чего доброго, шаману не понравится, что его перебивают.

— И мы теперь должны что-то делать? — озадаченно поинтересовался Бонне. — Вы ведь не станете расчленять нас и пытаться прочесть будущее по нашим внутренностям?

В ответ он получил еще один удар копьем.

Мило был не особенно верующим. Хоть он и помогал мейстеру Гиндавелю, то это совершенно не делало его богобоязненным полуросликом. Однако одно он знал наверняка: клятва, которую они только что принесли, совершенно не вяжется с их собственной верой. Тот, кого шаман называл «голосом», возможно, был не кто иной, как Хадар. Бог безбожников, так его называли полурослики. Ему поклонялись орки, тролли, гоблины и множество остальных существ. Почему шаман называл его не по имени, а просто голосом, Мило не понимал, но кто же разберет, что и почему делает и говорит гоблин. Они вот и полуросликов называют тощими гномами.

— У голоса есть для вас задание, — продолжал Ксумита Латоринсис. — Я получил его, и он посвятил меня в тайны своего знания. Мир отравлен, и яд распространится на всех верующих и неверующих. Он поразит все цветы, растения и деревья. Отравит воду. Разложит камни, скалы и горы. А под конец проникнет к мертвым и предкам и разрушит наш мир.

Судя по всему, ничего хорошего ждать не стоило, верующий ты или нет. Впрочем, Мило знал, что народы безбожников любят подобные мрачные пророчества. Наверное, они считали, что благодаря этому смогут обеспечить своему богу некоторое место среди других религий. И всякий раз, когда наемники, солдаты или городская стража брала в плен кого-нибудь из зеленокровок, они принимались вещать о гибели мира. Да, гибель мира! Достаточно было оставить его в живых на какое-то время, и он уже вываливал на слушателей все эти мрачные откровения.

Мило попытался сохранить серьезное лицо.

— Это же ужасно, — с несколько наигранной тревогой произнес он. — Но как двое полуросликов могут что-то изменить?

Один из гоблинов как раз замахнулся копьем, чтобы покарать за неуместное перебивание шамана, но Ксумита Латоринсис удержал его.

— Хороший вопрос для неверующего, — прорычал он. — Я тоже задал голосу этот вопрос, — шаман мгновение остановил на Мило свой значительный взгляд.

— И что он сказал? — осторожно поинтересовался Мило.

Ксумита Латоринсис выхватил у своего спутника копье и одним прыжком перемахнул через очаг. Первый удар пришелся Мило по лицу, второй по шее. Мило не мог защититься от ударов, поскольку все еще был связан. Ему не оставалось ничего иного, как уворачиваться по мере сил. Шаман все бил и бил его, сопровождая сказанное криками: