— Джоан и Брианна Прастон, Ваше Высочество.

— Вы дочери сержанта Прастона, не так ли?

— Да, Ваше Высочество, — ответила старшая, и они сделали еще один реверанс. — У нас к Вашему Высочеству прошение. — Я кивнула, и Джоан продолжила. — Ваше Высочество, мы хотели бы пойти по стопам отца. Отец давал нам уроки, но увы, женщин в армию не берут, хотя вы сами, Ваше Высочество, знаете, как много можно сделать, несмотря на женский пол.

Я задумалась. Очень хотелось помочь девушкам, но переломить армейскую систему я не в силах, надо смотреть в правде в глаза. Куда бы пристроить девиц, на что согласятся наши дундуки? Какое-то время я раздумывала, придворные молчали, и вдруг меня осенило. Я наклонилась к Ее Величеству:

— Мирандия, вам нужна охрана, которую можно всегда держать при себе, хотя бы и в купальнях? И в путешествиях иметь рядом подготовленного человека без ущерба для чести?

— О! Беатрис, это гениально!

Я кивнула.

— Госпожа Джоан Прастон, госпожа Брианна Прастон, вы зачисляетесь кадетами в охрану монаршей семьи. После того, как вы пройдете обучение у сержанта Прастона, вы будете приставлены к Ее Величеству Мирандии как личные охранники. Охранницы.

Девушки подпрыгнули и обняли друг друга, снова подпрыгнули от счастья и сделали реверанс.

Надеюсь, сержант не будет на меня в обиде.

Мне тоже такая охрана не помешает. Нужно узнать, сколько еще дочерей Прастона желают пойти по военной части. Впрочем, боюсь, мою охрану придется набирать из жительниц Эдачии. Я сделала знак войти следующим, пока настроение не испортилось. А фасончик лифа нужно запомнить.

Глава 13

На седьмой день мы с Эриком решили, что все же мне нужно воспользоваться положением принцессы и явиться к Альфреду.

Я вошла в королевский кабинет в разгар спора.

— Отец, зачем тебе золоченая карета, зачем? — устало вопрошал венценосный брат.

— Альфред, мальчик мой, могу я позволить себе капризы на старости лет? — ехидно ухмылялся папенька.

— Можешь, когда в казне есть деньги, и не нужно подкупать сомневающихся баронов.

— Да казни их, делов-то.

Альфред покачал головой. Не думаю, что папенька на его месте снес бы головы всем неугодным. Скорее всего, выбрал бы одного, самого зарвавшегося, для показательной расправы. Но Альфред слеплен из другого теста, и казни не в его духе. Признаться, я уже думала о том, что Альфред будет лучшим королем чем папенька, не говоря уже о старшем братце.

— Папенька, а карета мореного дуба и герб с позолоченной короной вас не устроит? Помнится, герцог Тальм приезжал на такой. Полагаю, она ему больше не понадобится. Герб заменить недолго и не так дорого, тем более, герцогская корона уже есть.

Папенька возвел глаза к потолку, подумал и кивнул:

— Ох и вьете вы из меня веревки. Хорошо, уговорили. Но тогда корона из чистого золота.

Альфред посмотрел на меня с благодарностью и черкнул что-то в списке, который держал перед собой. Похоже, папенька обговаривал условия содержания после отречения. Я вытянула шею от любопытства.

— Сестричка, садись рядом. Я уже собирался за тобой посылать.

Воспользовавшись приглашением, я заглянула в лист. Первым пунктом шел Озерный дворец. Ни я, ни Альфред не любили это место. Его выстроили недалеко от столицы по приказу папеньки, как только он взошел на престол. Потолок, стены, колонны и арки пестрели всевозможными цветочками, завитушками и режущими глаза украшениями. Попросил бы он другое место, и спор затянулся бы до вечера, а эту дрянь пусть забирает, не жалко.

Я пробежала глазами другие строки. Сумму содержания уменьшили на треть — папенька явно запросил побольше, чтоб сойтись на этом числе. К "участию в посольствах по желанию" добавили "если сие сходится с интересами Короны". Количество охраны Альфред править не стал. Я вспомнила темные тени в тусклом свете на скалистой тропе и не нашла возражений. Брат внес еще несколько изменений, и после кареты остались только два пункта. Против "не меньше пятидесяти дней в году посещать внуков" Альфред не возражал. Папенька на удивление был привязан к младшему поколению. Но последнее требование вызвало у меня вопль негодования: "Король Альфред обязуется взять на себя заботы по устройству судьбы принцессы Беатрис и выдать ее замуж в интересах Короны".

— Что-о-о? Папенька, я весталка-ученица, если вы не забыли! Не будь этого бунта, я бы уже посвятила себя богине! Я собираюсь назад!

— Предлагаешь разместить вокруг обители гарнизон для охраны? — скептически спросил Альфред.

— Я выберу другую обитель, и никто не будет знать!

— О Гипатии тоже никто не знал.

— Построй мне башню в западной части сада, туда редко ходят. Или сделай пристройку ко дворцу, небольшую, по комнате на этаже. Я буду жить, будто в обители, носить одежды весталки и появляться на людях только по большим праздникам.

Альфред покачал головой:

— Твое положение незамужней женщины все равно попытаются использовать. К тому же, нам нужно укреплять власть и связь с Эдачией.

— Ты не посмеешь меня продать, — прошипела я, вскакивая на ноги. — Кого бы ты ни выбрал, можешь сообщить женишку, что я приложу все усилия, чтобы стать вдовой.

— Даже если его смерть разорвет союз с Эдачией, чем непременно воспользуются галнийцы, которые сейчас разочарованы, что заговор не удался? И начнется война? Пойми, сестричка, нам нужно отблагодарить эдачийцев за помощь и убедить их, что у нас нет и тени мысли разорвать наши договоренности. Все же заговор показал, что в Ангории довольно много желающих помахать саблями в сторону соседа. Что лучше докажет наши мирные намерения, чем член монаршей семьи Ангории при Эдачийском дворе?

Альфред не шутил. Я глянула на папеньку — он был доволен. Его приказы, наказания, крики и оскорбления не действовали те два года, что он пытался выдать меня замуж. Альфред, действительно, будет лучшим правителем — он нашел беспроигрышный ход.

Я чувствовала, как кровь отлила у меня от лица, а губы едва слушаются, когда задала главный вопрос:

— Кто он? Кому вы поднесете благодарность? Король Эдачии женат, его сын тоже.

Мне очень не понравилась улыбка Альфреда.

— Переговоры еще не закончены. Не волнуйся, у тебя будет высокий титул. — Альфред понял, что я готова запихать ему этот титул в то место, откуда у сатиров хвост растет, и не стал расписывать мое прекрасное будущее.

Я стояла, сжав кулаки. Впервые я чувствовала себя такой