Тильзитский договор содержал также положения о русском посредничестве между Францией и Англией и французском – между Россией и Турцией; признании Россией Жозефа, короля Неаполя, Жерома, короля Вестфалии, и Людовика, короля Голландии; признании Рейнского союза и шире – государств, основанных Наполеоном. Наконец, он включал взаимные гарантии целостности территорий, которыми обладали Россия и Франция.

Кроме секретной части, договор о наступательном и оборонительном союзе предусматривал, что по истечении срока ультиматума, адресованного Англии, Россия объявит ей войну, что у Турции, если та не заключит мира с Россией в течение трех месяцев, союзники отнимут все европейские провинции, за исключением Румелии и Константинополя, что от Швеции потребуют разрыва с Англией под угрозой конфликта с Данией и присоединения Финляндии к России, наконец, что Австрия, Швеция, Дания и Португалия присоединятся к континентальной блокаде.

Таким образом, договор мобилизовал Европу против Англии, и Александр I соглашался повернуть против своей вчерашней союзницы. Он также не стал отстаивать целостность Пруссии и даже принял участие в разделе ее останков, получив Белостокскую область, а также отнял Финляндию у своего союзника и свояка Густава IV. Наконец, он участвовал в частичном восстановлении Польши, хотя оно не освободило последнюю от его власти. С учетом изложенного Тильзитский договор, пусть и заключенный в результате тяжелого поражения, получился неплохим для России. Заключая мир, Франция стремилась обеспечить себе средства для победы над Испанией, где она выбивалась из сил, в то время как Александр получал возможность действовать на Востоке и Дунае.

Конечно, Александру пришлось довольствоваться относительно особенно важных для него вопросов – Балкан и Османской империи – лишь устными обязательствами Наполеона. Возвращаясь в Россию, он был убежден, что встретит там безусловную поддержку. Ничего подобного. В верхах, при дворе, множество приближенных, начиная с императрицы-матери, будут возмущены соглашениями, заключенными, по их словам, на французских условиях. В обществе глухая франкофобия приведет к осуждению союза с Францией и разрыва с Англией. К тому же Россия очень быстро увидит, как дорого ей обойдутся блокада и отказ от дружбы с англичанами.

Разрыв с Англией погрузил российскую торговлю в состояние застоя, которое затронуло все российское общество в целом. Возникшее в связи с этим недовольство было направлено против императора, на которого возлагали ответственность за сложившееся положение. Сразу же после заключения договора поползли слухи о готовящемся заговоре, якобы с целью свержения императора в пользу его сестры Екатерины. К недовольству общества прибавилось нарастание резких антифранцузских настроений при дворе, поощряемых императрицей. Генерал Савари, отправленный Наполеоном с временной миссией в Петербург без полномочий посла, описал эту ситуацию во всех подробностях. Он сам стал мишенью враждебности, поскольку его считали виновным в убийстве герцога Энгиенского. Двор его демонстративно игнорировал, хоть император и пытался любезным отношением смягчить впечатление от такого поведения придворных. Очень быстро поняв ошибочность назначения Савари, Наполеон заменит его Коленкуром, имеющим статус посла. Вначале Коленкур, также подозреваемый в причастности к преступлению в Венсенском рву, будет игнорироваться, как Савари. Затем постепенно его усилия, элегантность и роскошь, с которыми он принимает всю российскую элиту, помогут ему завоевать симпатии русских, уверившихся, что он хочет послужить их стране. Единственным очагом враждебности против него останется окружение вдовствующей императрицы.

В Париже представитель Александра I граф Толстой сталкивается с теми же трудностями. Впрочем, он не любит Францию, убежден, что Россия и Пруссия должны быть едины, и инстинктивно не доверяет Наполеону. Его чувства столь очевидны, вопреки всем стараниям выполнять инструкции Александра, что последний быстро решает отозвать его и заменить князем Александром Куракиным, подписавшим Тильзитский договор. Куракин популярен у французов, которых забавляют его некрасивость, необычная манера одеваться и постоянная озабоченность соблюдением этикета. Его приемы пользуются большим успехом, а увлечение балеринами из Парижской оперы рождает множество пересудов. Таким образом, дипломатические отношения сглаживаются, несмотря на небольшие инциденты, которые всегда случаются в отношениях между государствами. Но три сюжета продолжают вызывать разногласия Парижа и Петербурга: Польша, Прибалтика и Османская империя.

Несмотря на оптимизм, который вселила в него встреча в Тильзите, Наполеон одержим страхом перед российским могуществом. Если в Тильзите он расплывчато упомянул возможный раздел Османской империи, то меняет свою позицию, как только Александр I проявляет интерес к этой теме, и предлагает ему ограничиться обменом Силезии на дунайские княжества. Что же касается Константинополя, это, говорит он, «ключ от Тулона и средиземноморской торговли, центр мирового господства», на что Александр возражает: «Если Турция принадлежит кому-то другому, я больше – не хозяин в своем доме». Прибалтика – еще одна зона для потенциального конфликта. Правда, Наполеон проявил глубокое понимание русских амбиций, побуждая Россию объявить войну Швеции, отнять у нее Финляндию и создать не существовавшее до этого финское государство. Но континентальная блокада закрыла Балтику для всякой деятельности, а аннексия ганзейских территорий расширила территорию Франции до самого моря, что воспринималось Россией как постоянная угроза ее безопасности.

Наконец, Польша, вечное яблоко раздора между Россией и Францией, после встречи в Тильзите вновь возвращается к этой роли. Каждая из двух стран считала, что Польша, восстановленная до определенной степени, должна находиться именно и только под ее влиянием. Уступать никто не желал. Наполеон видел в Польше аванпост своего могущества. Он утверждал, что именно ему она обязана «воскрешением» и что он воспользовался своей победой над Австрией, чтобы расширить Галицию. Александр I отвечал на это: «Польский вопрос – единственный, по которому я никогда не сделаю уступок… я не хочу страдать от присутствия у моих границ французской провинции». Несмотря на свою опалу, Чарторыйский горячо поддерживал позицию Александра.

Эти разногласия, так и не забытые в период действия франко-русского мирного договора, достигли высшей стадии во время свидания в Эрфурте. Государи, встретившиеся в Эрфурте, находились совсем в ином положении, чем в Тильзите. Годом ранее Наполеон был триумфатором, в 1808 году он увяз в Испании и должен считаться с перспективой войны с Австрией, для которой ему необходима поддержка русского союзника. Александр I также изменился, но в противоположном направлении. Он больше не побежденный при Фридланде, отчаянно нуждающийся в мире, а император страны, чье влияние не вызывает сомнений, чьи место и роль в Европе никем более не оспариваются. К тому же он возмущен наглостью Наполеона, который без повода и без обиняков лишил власти династию Браганса, испанских Бурбонов и выгнал из Рима папу римского. Его страсть к завоеваниям, казалось, не знала никаких границ, что объясняет растущую враждебность к нему России. Конечно, в стремлении окружить себя соратниками, поддерживающими политику, начатую в Тильзите, Александр I ввел в высшие государственные органы двух знаменитых франкофилов, Румянцева в министерство иностранных дел и Михаила Сперанского в Госсовет. Последний – восторженный почитатель гения Наполеона, его Гражданского кодекса и Просвещения. Он жаждет внедрить эти принципы в России. Эти два деятеля будут сопровождать российского императора в Эрфурт вместе с его братом, великим князем Константином.