В апреле 1809 года, через несколько месяцев после Эрфурта, началась война с Австрией. В случае конфликта, вызванного этой страной, Россия обязалась действовать заодно с Францией. Австрийцы развернули наступление на трех фронтах: эрцгерцог Карл захватил Баварию, эрцгерцог Иоганн – Северную Италию, а эрцгерцог Фердинанд – Великое герцогство Варшавское. Наполеон отреагировал в свойственной ему манере, быстро и резко, и уже месяц спустя его армии вошли в Вену. России надлежало вмешаться, и это ей не составляло особого труда, поскольку значительная часть ее войск уже была сосредоточена на западных границах. Через три месяца после начала боевых действий, в июле, часть русских сил форсировала Буг. Они заняли Галицию и 10 дней спустя после Ваграмской битвы расположились в Кракове, где и будут находиться. Этим ограничился русский вклад во франко-австрийскую войну, что с горечью отметил Наполеон. Подобно Александру, он осознавал быстрое ухудшение отношений с Петербургом. Подобно Александру, констатировал, что для тильзитского альянса больше нет оснований, заключая отсюда, что уверенность в общности интересов, празднуемая в Тильзите, покоилась на иллюзии. Дюрок подробно изложил все это Наполеону в докладной записке от 1809 года, которая попадет в руки Александру I. Союз с Россией, напоминал Дюрок, противоречил традиционной политике Франции; действия русских на Балканах подвергают опасности французские позиции в Италии; Россия поддержала испанскую кампанию лишь в надежде, что Франция увязнет в ней и выбьется из сил; в Польше она пренебрегла интересами Франции ради восстановления своего контроля над этой страной, вечным яблоком раздора между Парижем и Петербургом. Франция, подытоживал он, всеми средствами должна отбросить Россию на восток. От Бурбонов до Наполеона цель всегда оставалась одна – не позволить России играть какую-либо роль в Европе. Вялость русских действий в Австрии, которую наблюдал Наполеон, когда читал записку Дюрока, подтвердила в его глазах точность этого анализа. Шёнбруннский мирный договор, положивший конец войне, представлял собой одновременно месть Наполеона и вывод, который он извлек из рассуждений Дюрока. Наполеон отдал значительную часть Галиции Польше. Подобное расширение ее территории, хоть Россия и получила в качестве возмещения малую часть Галиции, не могло не беспокоить русского императора и не ухудшить еще больше его отношения с Францией.

Если война с Австрией небольшими силами и с весьма скромными целями не доставила хлопот, то со Швецией дело обстояло совсем иначе. В 1808 году Россия завоевала Финляндию, воспользовавшись как предлогом договором о субсидиях, который Густав IV только что подписал с Англией. Избрание королем Швеции Бернадота в 1810 году, в крайне неспокойной политической обстановке, обеспокоило Александра. Он решил, что Швеция естественным образом превращается во французский форпост в Северной Европе. Однако думать, что Бернадот будет служить инструментом политики Наполеона, вместо того чтобы стать королем в полном смысле слова, значило не принимать во внимание его затаенных обид и амбиций. Бернадот понял, что Россия могла бы стать полезным противовесом власти императора. К тому же его всячески укреплял в этом убеждении Чернышев, молодой адъютант Александра I, направленный в Париж, который позже станет военным министром. Чернышев знал Бернадота, часто с ним беседовал и служил посредником между Александром I и королем Швеции. Он быстро понял, что последний хочет освободиться от влияния Наполеона. Бернадот осознавал также необходимость внимательно относиться к интересам России, на которую Наполеон в конце концов нападет, и находил русско-английское сближение благоприятным для Швеции, страдавшей от наполеоновской блокады. В итоге он решил отказаться от Финляндии и напасть на Норвегию, убежденный, что Лондон и Петербург на это никак не отреагируют. Жертвой этого скрытого соглашения стали Дания, союзница Франции, и рикошетом Наполеон. В апреле 1812 года заключен русско-шведский альянс, неприятный для последнего, так как Россия обязалась поддержать Швецию против Дании. Но в 1812 году Россия больше не боится вызвать недовольство Наполеона, принимая во внимание, что данный проект содержит серьезные преимущества с точки зрения безопасности, поскольку защищает столицу России и Финляндию от шведской угрозы. Этот эпизод показывает, насколько франко-русский союз ослаб за столь короткий срок – всего пять лет. С 1811 года Россия знает, что война с Наполеоном неизбежна.

Надо сказать, Александр I серьезно к ней готовится. Перестановки в его политическом окружении продиктованы именно этой вероятностью. Александр заменяет франкофила Румянцева на Нессельроде, сына рейнского аристократа, который какое-то время служил Франции, затем Португалии, а потом обосновался в России. Нессельроде был дипломатом от Бога, чьи геополитические соображения Александр очень ценил. В годы ослабления франко-русского союза именно он вместе с Чернышевым лучше всех информировал царя о политической и военной ситуации во Франции, помогая ему предусматривать и анализировать намерения Наполеона. Нессельроде получил в свое распоряжение значительные средства на покупку секретной информации и документов, и его отношения с Фуше и Талейраном тут приносили особую пользу. Двойственная позиция этих двух приближенных Наполеона по отношению к своему императору, как и, по всей вероятности, определенная склонность к коррупции, обусловила их готовность положительно отвечать на просьбы Нессельроде. А ему хватило мудрости, чтобы до последнего не скомпрометировать своих информаторов.

Благодаря им в 1810 году Нессельроде передает Александру сверхсекретный документ, представляющий исключительный интерес – в нем описывалась политика, которая наилучшим образом послужит интересам Франции. Этот документ, разработанный министром иностранных дел Шампаньи для Наполеона, предназначался исключительно для личного пользования французского императора. Шампаньи объяснял, что Россия и Англия связаны долгосрочными фундаментальными интересами, которые не касаются Франции. Поэтому та должна вернуться к своей традиционной политике, опорами которой служили Швеция, Польша и Османская империя, и поддерживать названные страны в борьбе против России. В частности, Османской империи надлежит готовиться к войне с Россией. Что касается Польши, то нужно начать с ее укрепления путем расширения за счет Силезии. Со временем Шампаньи рекомендовал восстановить Польшу, отодвинув тем самым русскую границу за Днепр, и включить в нее польские территории, завоеванные Австрией, и прежде всего земли уничтоженной Пруссии. В рамках этого проекта собирания польских земель Шампаньи не хотел затрагивать интересы Австрии, предоставив ей территориальные компенсации, чтобы восстановление Польши произошло только за счет России и Пруссии, которые угрожали французскому могуществу. Таким образом, восстановленное польское королевство стало бы французским барьером на Востоке.

В тот самый момент, когда на стол к Нессельроде легла столь опасная для России программа, Александр I получал множество сведений о военных приготовлениях своей могучей и непостоянной союзницы-соперницы. Мог ли он сомневаться, что союз, основанный на стремлении выиграть время, будет разорван в самые ближайшие сроки? В 1810–1811 годах непопулярность этого союза в России будет только расти.

Было немыслимо начинать войну с Францией, не положив конец бесконечному конфликту с Османской империей. Но турки, также предчувствуя разрыв русско-французского союза, совсем не спешили за стол мирных переговоров. Они предпочитали подождать, пока вспыхнет война с Францией и Александр будет вынужден перебросить основную часть войск, задействованных на Востоке, на новый фронт. Ошибка в расчетах! Кутузов сумел остановить турецкие войска, таким образом заставив Порту просить мира, который будет заключен в июне 1812 года.