Когда Саммер сворачивает на подъездную дорожку к моему дому, я вижу стоп-сигналы припаркованной машины, но не могу понять, кому она принадлежит, – знаю лишь, что не маме и не папе.

– Чья это машина? – спрашиваю я.

Саммер пожимает плечами, но, когда мы подъезжаем ближе, восклицает:

– О! Это же машина Брайса!

Она притормаживает сразу за автомобилем, и Брайс выходит.

Поворачиваюсь, собираясь поблагодарить Саммер за то, что подбросила домой, а она подмигивает мне:

– А ты говорила, мол, не нравишься ему.

– Замолчи. Увидимся! – смеюсь я.

– До скорого созвона! – отвечает она и высовывается из открытого окна. – Привет, Брайс!

– Привет, – вскидывает он руку.

Потом я закрываю дверцу машины, Саммер ныряет обратно в салон и отъезжает.

И оставляет меня стоять в перепачканных мукой, тестом и глазурью футболке и джинсах перед моим невероятно симпатичным парнем, который уж точно не возился с выпечкой. Мои руки неловко висят вдоль тела, и, в какой-то мере чтобы не стоять истуканом, я обхватываю правой рукой левую.

– Кхм, привет.

Он протягивает руку, чтобы погладить меня по щеке.

– У тебя глазурь на лице.

– Только на лице? – смеюсь и приподнимаю брови я.

– Я бы и с твоей груди муку смахнул, но что-то мне подсказывает – лучше не надо.

Я снова смеюсь. Затем открывается входная дверь.

– Мэдисон, – зовет папа. – Мне показалось, я услышал, как подъехала машина.

Он вглядывается в меня и Брайса. Переводит взгляд с одного на другого пару раз, открывает рот, словно собирается что-то сказать, но еще не решил, что именно. Тут до меня доходит: папа еще не знаком с Брайсом, а мама видела его лишь мельком.

И как только я осознаю, что папа поведет себя так же, как и всякий раз, когда Дженна приводила домой нового парня, сразу начинаю нервничать.

Но папа предпочел сперва разобраться со мной.

– Мэдисон, что случилось с твоей одеждой?

– Мы с Тиффани помогали маме Саммер печь кексы.

– Ясно… – медленно произносит он. Затем выпрямляется и скрещивает руки на груди. – Ты не представишь меня своему другу, Мэдисон?

– Кхм, возможно. Дай нам пару секунд.

Папа приподнимает бровь, а Брайс собирается что-то сказать – вероятно, очень вежливо представиться, – но я толкаю его локтем в ребра и говорю:

– Папа, я буду через минуту.

– Хорошо. Приятно было познакомиться, друг Мэдисон, – отвечает папа.

Как только входная дверь снова закрывается, я поворачиваюсь к Брайсу.

– Ты стыдишься меня и не хочешь представить отцу? – спрашивает он, уголок рта подергивается в ухмылке.

– Нет, но…

– И значит, мне придется ночью пробираться в окно твоей спальни, чтобы увидеть тебя? – Он делает вид, что на минутку задумался. – Думаю, я справлюсь. Небольшая опасность даже усиливает чувства.

– Замолчи, – хохочу я, подталкивая его в плечо, и он тоже смеется. – А что ты здесь делаешь?

– Пришел к своей девушке, – прямо отвечает он. – Или ты не хотела меня видеть?

– Нет, нет, хотела! Просто… ну, ты мог бы меня предупредить! Откуда ты знал, что вообще застанешь меня дома?

– Ты не отвечала на звонки, но Тиффани сообщила мне, что вы с Саммер уехали.

– А, понятно.

Повисла тишина.

– Не пригласишь меня войти? – ненавязчиво интересуется Брайс.

– Точно. Да. Конечно. Я, э-э… – Я прочищаю горло. – Проходи.

Получив приглашение, он следует за мной внутрь.

Я веду его в гостиную, где оба моих родителя смотрят телевизор. Готова поспорить на что угодно: они бы тут не сидели, если бы не надеялись познакомиться с моим парнем. Папа уткнулся бы в компьютер, а мама лежала бы и читала журнал.

– Мама, папа, это Брайс. Брайс, это мои родители, Кэрри и Грег.

Брайс тут же выдает одну из своих ослепительных и, на мой взгляд, невероятно обаятельных улыбок.

– Очень приятно познакомиться. – И протягивает руку.

Папа пожимает ее.

– Взаимно. Поужинаешь с нами?

– Не хочу навязываться…

И мне приходит на ум мысль: «Боже, он действительно изображает из себя идеального парня, не так ли?»

– О нет, ты совсем не навязываешься! – восклицает мама с подобающим воодушевлением. – Ничего страшного, не волнуйся. Мэдисон, почему бы тебе не привести себя в порядок перед ужином?

И тут я вспоминаю, что вся покрыта кулинарной смесью.

Поворачиваюсь к Брайсу:

– Дай мне десять минут.

Взбегаю вверх по лестнице и кричу через плечо родителям:

– Ведите себя хорошо!

Мне хочется выглядеть привлекательно, поэтому приходится потратить довольно много времени и сил, чтобы вымыть сахарную пудру и муку из волос и выбрать одежду. Но я опасаюсь оставлять Брайса наедине с моими родителями слишком долго: парням Дженны они, как правило, рассказывали забавные (или, с точки зрения Дженны, унизительные) истории из ее детства. Не единожды открывали и альбом с детскими фотографиями.

Я возвращаюсь в гостиную, и Брайс говорит:

– Ух, ты. Никогда не видел, чтобы девушка так быстро переодевалась.

– Это оскорбление?

Он смеется.

– Думаешь, я обижен, что ты не потратила сорок две минуты на прическу? Не то чтобы тебе это было нужно, – быстро добавляет он, подмигнув. – Ты выглядишь великолепно.

– О. Спасибо.

– Твои родители на кухне, – сообщает он прежде, чем я успеваю спросить.

– Что они рассказывали?

– Ничего компрометирующего. – Он тепло улыбается. – Они очень милые, не волнуйся. И кажется, я им понравился…

– Я уверена, что понравился.

Мои родители были бы рады практически любому парню, которого я привела бы домой. А уж милого и симпатичного спортсмена наверняка сразу полюбили.

Оставив Брайса в гостиной, заглядываю в кухню.

– Ужин будет готов через десять минут, – произносит мама. – И он такой милый мальчик, Дайс! А еще такой вежливый.

– Мы беседовали только о школе и футболе: никаких унизительных историй, – уверяет папа в ответ на мои расспросы. Потом добавляет: – Пока что.

– Ха-ха, очень смешно. Только… ведите себя хорошо, ладно? Пожалуйста.