– Пойдем, твои родители не придут в восторг, если из-за нас ужин остынет, – зовет меня он.

Мы входим в кухню, и я вижу, как папа накрывает на стол. Сегодня на ужин куриная запеканка с овощным гарниром и корзинка бутербродов с маслом. Ради Дуайта мои родители постарались чуть больше, чем обычно.

– И над каким проектом вы, ребята, работаете? Мэдисон нам почти ничего не рассказывала, – начинает папа, когда мы устраиваемся поудобнее.

Я закатываю глаза. Следовало ожидать чего-то подобного. Я поделилась с ними всеми своими тревогами по поводу этого проекта; основное им известно. Но нужно отдать родителям должное: это хороший способ ненавязчиво вовлечь Дуайта в разговор.

Я искоса поглядываю на Дуайта и даже без ответного взгляда замечаю блеск энтузиазма в глазах, с которым он начинает рассказывать о нашем проекте.

– Значит, ты интересуешься физикой? – спрашивает мама.

– Да, – кивает он. – Есть что-то удивительное в том, как открываются человеку законы Вселенной. Пытаться воссоздать Большой взрыв, по крупинкам разобрать какую-нибудь элементарную частицу…

Он замолкает и набивает рот курицей, опустив голову.

– Так ты увлекаешься только физикой или наукой в целом?

Он снова поднимает глаза, сглатывает и откашливается.

– Наукой в целом, но мне всегда нравилась физика в частности.

– Угадайте, какая у меня новость, – говорю я. – Тиффани написала мне недавно и предложила пройти отбор в группу поддержки, так как его перенесли на следующую неделю.

– А почему бы тебе в самом деле не попробовать? – спрашивает мама.

– Да, Мэдисон, – подхватывает Дуайт. Почему-то мне кажется, что он издевается надо мной: совсем чуть-чуть. – Будет весело.

– Если бы, – фыркаю я. – Ни за какие коврижки не собираюсь проходить отбор в группу поддержки. Я еще не выжила из ума.

– Тебе следует попробовать, Дайс, – вздыхает мама, – это не так ужасно. Дженне нравилось.

– Дайс? – оживляется Дуайт, услышав прозвище, которым называют меня родители. На лбу у него появляется небольшая морщинка, отчего темные брови чуть сдвигаются. Когда он так хмурится, по обе стороны его носа появляются складки, как будто он хочет сморщиться. «Это выглядит мило», – невольно приходит мне на ум.

– А, – поясняет папа, – это мы так ее называем.

– Дайс. – Он словно пробует слово на вкус. – Как необычно. Почему не Мэдди?

– Ненавижу это имя, – отвечаю я чуть резче, чем следовало.

На мгновение над столом повисает гнетущее молчание.

– Дайс мне нравится, – наконец говорит он.

– Спасибо, – бормочу я, не зная, что еще сказать.

– Ты занимаешься спортом, Дуайт? – интересуется папа. – Футбол, теннис?

Дуайт смеется, словно услышал какую-то глупость.

– Нет, я не очень-то люблю спорт. Хотя занимаюсь серфингом. Мой… мой отец занимался серфингом, и меня заразил этим увлечением в детстве.

– А-а.

– Самое замечательное в серфинге то, что мои познания в физике оказались полезны: есть разница между скольжением по волнам на глубине и мелководье… все дело в рефракции…

Он обрывает фразу на полуслове и смущенно смеется.

– Простите, лучше сменить тему, иначе я буду говорить об этом бесконечно. Моя сестра терпеть не может, когда я за ужином рассуждаю о науке.

– Мне всегда казалось, что серфинг – это круто, – замечаю я. – Но у меня не было возможности попробовать.

– Правда? Может, я как-нибудь тебя научу. Однажды летом я учил Картера. Если только ты не боишься намочить волосы или сломать ноготь?

– Ха-ха, – с сарказмом отзываюсь я, скорчив рожицу. Он смеется надо мной. – Конечно. Это было бы здорово.

Мы заканчиваем ужин более непринужденной беседой, и, как только я помогаю маме загрузить все в посудомоечную машину, в холле звонит телефон.

– Я отвечу, – предлагаю я и поднимаю палец, показывая Дуайту, что отлучусь на минуту. Бросаюсь в коридор и хватаю трубку. – Алло?

– Алоха, сестренка! – практически вопит Дженна на том конце провода, и мне приходится на мгновение убрать трубку от уха.

– Потише, Джен!

– А что такое?

– Ну, ты оглушила меня.

– Да, и сделала это с целью узнать, что происходит. Я спрашиваю об этом, поскольку мне точно известно: у тебя сегодня свидание с напарником по проекту.

Закатываю глаза, хотя знаю, что она меня не видит, обхожу перила и сажусь на ступеньку.

– Может, ты уже успокоишься? Это не «свидание с напарником по проекту», ясно? Мы просто работаем над проектом по физике.

– Угу, – с сомнением произносит она. – Конечно, Мэдс, как скажешь. Это тот симпатичный парень, который пригласил тебя на пляжную вечеринку, да?

– Да, и это ни о чем не говорит, потому что у нас чисто платонические отношения, – или ты забыла о Брайсе?

– О сексуальном парне-футболисте? Конечно нет.

– Он играет в европейский футбол.

– Ах да. Как у тебя дела с ним?

– Хорошо. Ничего не изменилось с тех пор, как мы общались с тобой… когда это было, в среду?

– Ага. И я очень этому рада. А теперь я просто обязана рассказать тебе о парне, с которым познакомилась вчера в кампусе. Его зовут Генри. Он англичанин. Это круто и сексуально, скажи же, Мэдс? Он же англичанин! У него восхитительный акцент. Он пригласил меня выпить кофе.

– Когда?

– Вчера.

– Нет, когда ты пойдешь пить с ним кофе?

– Примерно через час. Он со мной посещает занятия по живописи, но основная специальность у него – история.

– О-о, – улыбаюсь я. Дженна поклялась маме, что не позволит ни одному парню отвлекать ее от учебы – по крайней мере, в первый семестр, – если только не сочтет его действительно достойным. И целый год она держала свое слово. Но теперь что-то в тоне ее голоса подсказывает мне: парень ей по-настоящему понравился.

– Мама рядом?

– Ну, она была на кухне… – Я встаю и перегибаюсь через перила, заглядывая в кухню, но мамы нигде нет. Вообще-то, и папа, и Дуайт тоже куда-то исчезли.

– Мама? – зову я.

– Не ищи, – говорит Дженна. – Передай ей, что я позвоню позже, ладно?

– Хорошо.

– Я в гостиной, дорогая! – слышится ответный крик мамы.

– Ладно! – отзываюсь я, а Дженне желаю: – Хорошего тебе свидания.

– И тебе того же, – хихикает она. – Пока!

И кладет трубку, прежде чем я успеваю вздохнуть и возразить, что это не свидание.