В местном хозяйственном магазине он купил кастрюлю и электрический резак, но когда вернулся домой, то подумал, что пришедшая ему в голову идея слишком абсурдна, и отложил купленное. Электрический резак годом позже пригодился ему для разрезания индейки на рождественской вечеринке в офисе, а затем он подарил его кому-то из коллег – этот нож никогда не использовался в его преступлениях.

Нильсен проспал весь день. Вечером он впустил в дом Блип, приготовил себе поесть и посмотрел телевизор. Тело все еще лежало на полу. Он решил отломать несколько половиц и положить тело под них, заложив сверху кирпичами и землей, но трупное окоченение уже началось, и когда он попытался затолкнуть тело в дыру ногами вперед, оно застряло, и ему пришлось его вытащить. Он поставил тело к стене. «Я слышал, что окоченение скоро проходит, и решил подождать».

Нильсен поместил тело обратно под половицы, где оставил его нетронутым еще на семь с половиной месяцев. 11 августа 1979 года он достал тело снова и сжег его на костре в саду, который соорудил накануне днем. Он не стал расчленять его, только завернул в мусорные пакеты и перевязал. С двухметровым забором и заброшенным домом по соседству его никто не видел, так что он кинул в костер немного резины, чтобы замаскировать запах горящей плоти. «Я растер прах в порошок и удобрил им землю». Так ирландский юноша исчез бесследно, уничтоженный без какой-либо видимой причины человеком, который его даже не знал. Его личность так и не установили и, вероятно, никогда уже не установят: мы знаем об этом убийстве только со слов самого Нильсена.

Перед сожжением Нильсен продолжал работать как ни в чем не бывало, да и после – тоже. Он легко забыл о том, что именно лежало у него под половицами. Пропавшего ирландского юношу никто не приходил искать. Его поразило, что такое может остаться для всех незамеченным. Если кто и искал юношу, то вряд ли смог связать его как-то с домом № 195 на Мелроуз-авеню. Временами Нильсен думал, не сдаться ли ему полиции, но его инстинкт самосохранения оказался сильнее: тем более что никто не приходил к нему домой или на работу, чтобы допросить и арестовать. Постепенно он осознал: нет никакой необходимости рассказывать кому-то об этом ужасном инциденте. Он мог продолжать жить своей обычной жизнью, искренне полагая, что случившееся вряд ли когда-нибудь повторится. Вечера и ночи он продолжал проводить с незнакомцами, и все шло хорошо – разве что сексом он, как ни странно, после этого не занимался почти два года. Казалось, его темный секрет надежно спрятан, и на этом убийства прекратятся. Но вышло иначе.

В октябре 1979-го случился еще один инцидент, напомнивший ему о том, на что он в действительности способен. Он встретил молодого китайского студента по имени Эндрю Хо, которого тоже привел к себе домой. Там молодой человек заговорил о бондаже: он хотел, чтобы Нильсен связал его, или предлагал связать Нильсена самому. Он также сказал, что ему нужны деньги. Нильсен предложил заплатить ему за его компанию на ночь, но не соглашался на интим. Студент спросил, зачем он тогда вообще пришел, и Нильсен связал ему ноги, лишь бы он замолчал. Он подумал, что Хо, возможно, хочет его ограбить, и предупредил, что тот сильно рискует. Он затянул галстук вокруг его шеи, заявив, что с ним может случиться нечто подобное. Хо запаниковал, и Нильсен разжал хватку. Тогда Хо бросил в него канделябром и выбежал из квартиры. Полчаса спустя Нильсену позвонила полиция, но официальных обвинений не последовало, поскольку Хо не хотел заводить дело, а Нильсен утверждал, что не пытался его задушить – технически это правда. И все же он набросил на этого молодого человека удавку, неважно, чтобы запугать его или преподать ему урок, а затем избавился от него, и наверняка это напомнило ему о прошлом подобном случае. Позже, в 1983 году, он говорил: жаль, что его тогда не арестовали.