— Если бы я знал ответы на этот вопрос, я бы уже сейчасназвал вам имя убийцы, — ответил Дронго, — но, к сожалению, мне ничего неизвестно.

— Больше никого на вилле не было? — уточнил Яшар Акпинар. —Может, были еще какие-то гости?

— Никого, — подтвердил Дронго, — у вас же есть записи скамеры наблюдения. Можете просмотреть. На вилле не было посторонних.

— Понятно, — кивнул старший инспектор. — Ладно, вы можетеидти. Только никуда не уезжайте. Сегодня закончатся выборы, а завтра приедетофицер из Стамбула. Или специальный следователь. Смотря кого они захотятприслать. Тело погибшего мы заберем с собой. По нашим законам его должныотвезти в Измир, чтобы сделать вскрытие и установить точную причину смерти…

— Только не нужно рассказывать эти подробности его жене, —попросил Дронго, — будет лучше, если вы просто объясните, что хотите проверить,от чего именно погиб господин Максудов.

— Хорошо, — сразу согласился Яшар Акпинар, — я вас понимаю.Так мы и сделаем. Да, и еще… Вам нужна охрана?

— Не думаю, — сказал Дронго, — хотя, наверно, лучше, чтобыкто-то из ваших сотрудников здесь остался. Мало ли что.

— Правильно, — согласился старший инспектор, — мы оставимздесь автомобиль с двумя нашими офицерами. Пусть останутся до утра, а утром япришлю других. Раз здесь остаются такие влиятельные господа, то будет лучше,если мы обеспечим вас охраной.

— Господин Квитко живет не на вилле, а в Измире. А егосестра сейчас в «Хилтоне», — вспомнил Дронго. — Может, вы разрешите емувернуться туда, а утром он снова приедет?

— Будет лучше, если мы сами его туда отвезем завтра вечером,— решил старший инспектор, — а пока пусть он останется на вилле. Мало ли что. Аего сестру мы навестим. Я позвоню в Измир, чтобы к ней зашел наш сотрудник. Иесли понадобится, мы даже обеспечим ее охраной. Хотя в «Хилтоне» ей вряд лиможет грозить опасность.

— Вы чуткий и понимающий человек, — поднялся Дронго,протягивая руку.

— Спасибо, — ответил на рукопожатие Яшар. Он с облегчениемподумал, что все получилось достаточно хорошо. Пусть в Стамбуле решают, какпоступать с этим убитым иностранцем и с остальными гостями. Это вне компетенцииместной полиции.

— Завтра приедет следователь, — еще раз напомнил старшийинспектор, направляясь к выходу.

Когда Дронго вошел в кабинет, оттуда уже вышли врач имедсестра. Они взяли у Резо кровь на анализ и посоветовали выпить таблеткуаспирина. Голова у него по-прежнему кружилась. Сотрудники полиции погрузилитело убитого в машину «Скорой помощи» и уехали вместе с ними. Одна машинаполиции, развернувшись, встала у ворот. Еще через час дом покинули Айтен иповар. Никто в этот день так и не притронулся к еде…

Малика поднялась и ушла наверх, в спальню. Ей было такплохо, что никто не решался ее потревожить. Когда ушли домработница и повар,оставшиеся собрались за столом. Дронго, Керим Самедов, Николай Квитко и семьяДжанашвили. Все пятеро были в мрачном расположении духа.

— Будем молча сидеть и делать вид, что ничего не произошло?— первым нарушил молчание Николай. — Мне кажется, что настало время серьезнопоговорить.

— О чем говорить? — недовольно спросил Резо. — Убилируководителя нашей компании, нашего основного акционера. Мы должны думать, каквыйти из этой ситуации без потерь.

— Поэтому я и считаю, что мы должны обсудить все нашипроблемы, — нервно произнес Николай, — и не будем делать вид, что ничего непроизошло. Я дружил с Сарваром много лет. И я основной акционер компании посленего. Поэтому мои потери будут самыми большими. Это не десять процентовДжанашвили и не пять процентов, которые насобирал наш любезный друг господинСамедов.

— Я ничего не собирал, — сразу возразил Керим Агаевич, —просто покупал по случаю, когда появлялись свободные деньги.

— Разве? — весело произнес Николай. — А вот МихаилСпиридонович Ревич рассказывал мне, что вы буквально взяли его за горло, чтобыон продал вам свои два процента акций. И заплатили по номиналу, а не реальнуюцену. Ревич был ваш должник, и вы очень ловко воспользовались ситуацией.

— Это мое дело, — огрызнулся Самедов, — что хочу, то ипокупаю. Ревич был мой должник и обязан был вернуть мне деньги. Он вернулакциями. Не понимаю, что в этом крамольного. Вы должны были только радоваться,что я скупаю акции мелких держателей, создавая такой крупный пакет.

— Тайком от нас, — напомнил Николай.

— Я не обязан отчитываться о своих планах или своих покупкахдаже перед такими деловыми партнерами, как вы, — отрезал Самедов.

— Вот вы как теперь заговорили, — покачал головой Николай, —а при живом Максудове боялись даже пикнуть. Говорили тосты в его честь,рассказывали, какой он гениальный руководитель и глава компании. А сейчасговорите, что не обязаны отчитываться. Получается, что его смерть была вамтолько на руку.

— Не смейте так говорить, — разозлился Самедов. — Я, междупрочим, с ним никогда не спорил. И никогда не ругался.

— Это вы на меня намекаете? — понял Резо. — Я действительнос ним спорил. Но это ничего не значит. Я и сейчас считаю, что я был прав.Абсолютно прав. И ничего не изменилось. Та концепция, которой придерживалсяМаксудов, был ошибочной.

— Давайте не будем сейчас об этом вспоминать, —примирительно предложил Николай, — он погиб, и его уже не вернуть. Нам нужнодумать, как быть дальше. И как нам дальше работать. У Сарвара был пятьдесятодин процент акций. Это большая сумма. Может, нам помочь его вдове и постепенновыкупить все акции. Разумеется, не по номиналу, как делали некоторые, пользуясьсвоим положением, а по реальной стоимости, чтобы она ничего не потеряла.

— Это очень благородно с твоей стороны, — услышали они голосспускающейся по лестнице Малики, — только я не собираюсь ничего продавать.

Она переоделась в темное длинное платье. Смыла всюкосметику. И сразу постарела лет на десять.

— Обсуждаете, как поделить акции моего мужа? — печальноспросила она, сев во главе стола, где обычно сидел ее супруг. — Как этоговорится в пословице? Когда умирают лошади, у собак бывает праздник.

— Не нужно нас оскорблять, — поморщился Самедов, — мы ничегоне обсуждаем. Николай хочет спасти компанию «МСИ» от гибели. И он предложилвыкупить ваши акции по реальной цене. Это очень большие деньги, Малика-ханум. Имы готовы выплатить их вам частями. Чтобы вы ничего не потеряли. Я думаю, чтоэто справедливо и правильно.

— И сколько процентов вы лично хотите получить? — спросилаона.

— Сколько вы захотите продать, — ответил Самедов, — сколькопосчитаете нужным. Никто вас не принуждает. Можете оставить все акции у себя идоверить кому-нибудь из нас представлять вас в совете директоров, если мы егосоздадим. Или консолидированно голосовать всем пакетом от вашего имени. Аможете продать часть акций или весь пакет. Только сумма получается оченьбольшая, и нам придется брать большие кредиты в банках.