Перед сном она, как обычно, включила компьютер, чтобы заглянуть в электронную почту. Там красовалось одно свежее послание. Любовник сообщал, что решил не покупать фирму в Москве, а остаться на необитаемом острове навсегда, и приглашал ее, если хочет, разделить эту сказочную участь. Лиза ответила, что аборигенка с близлежащего куска суши подойдет ему гораздо больше. Она не испытала ни обиды, ни грусти, ни удивления. Опекавшие Веру Верескову силы действовали последовательно. Они не давали ей расходовать вдохновение на уставшего от цивилизации или банально попавшегося на крючок налоговиков типа. Она уже не сомневалась в том, что Сергей позвонит завтра утром. И не ошиблась.

Я всегда мечтала стать крупной личностью. Думала, масштаб определяется безграничностью интересов и разнообразием сложных потребностей. Оказалось, способностью свести потребности к минимуму и концентрацией на одном, главном. Мелочи должны перестать существовать вообще. Но ведь это жестокость, ибо все на свете – мелочи.

Из дневника Веры Вересковой

Через десять дней после знакомства со сценаристом в ресторане Лиза Шелковникова бегала между диваном, на котором устроился Игнат Смирнов, и креслом, принявшим в себя Машу. Она быстро и не слишком внятно говорила, обращаясь то к жениху, то к невесте, и размахивала руками, хотя их впору было заламывать в отчаянии.

Молодой актер провалялся в гриппозном жару – Маша врачевала его по всем правилам и запрещала сбивать температуру – всю чудесную неделю отдыха, дарованную бестолковым расписанием съемок. Так собственное здоровье его еще никогда не подводило. А когда лихоманка отпустила, пора было снова дневать и ночевать на площадке. После такой смены режимов он с трудом понимал будущую тещу. Дочка тоже слушала возбужденную маму невнимательно. Она пережила шок, впервые делая нехитрые назначения любимому человеку. Оказалось, лечить его жалко. В итоге болезнь Игната дала молодым людям одно осложнение на двоих – крайнюю рассеянность. Однако Лиза Шелковникова не была бы собой, если бы не докричалась до людей. И постепенно безучастные выздоравливающие сообразили, что она не только информирует их о чем-то важном, но и требует какого-то содействия, причем срочно. Ребята переглянулись и сосредоточились, вид у обоих стал жалкий. Лиза заметила это и не поленилась начать сначала – с тем же эмоциональным накалом, но медленнее и тише.

И сразу ее голос исполнился удивления, словно писательница сама себе не верила. Надо отдать ей должное: в самом небрежном своем романе она не опустилась бы до столь поспешного развития взаимоотношений героя и героини зрелых лет, которым пристало на воду дуть. А тут симпатия превратилась в неутоленную страсть за несколько дней. Они с Сергеем сближались широченными прыжками, как кенгуру. Это сравнение Лизе не нравилось, но подобрать другое никак не удавалось. Конечно, она не говорила Маше и Игнату о сексуальной подоплеке, но допускала, что они все поймут. Ей впору было входить в роль классической бесполой тещи, а не извещать молодых о ресторанном знакомстве со сценаристом, но нужда заставила. Лиза коротко доложила об ужине и длинно порассуждала на тему магии творчества, которая усадила Сергея за столик незнакомой женщины, затем вынудила провожать и слушать, а ее – разглагольствовать о муках спившейся в ожидании чуда сочинительницы. Игнату показалось, что он все еще бредит. Маша еле удержала отпадающую челюсть и решилась уточнить:

– Ты как будто не про кого-нибудь, а прямо про себя рассказала ему то, что недавно нам читала? Мама, это ужасно. Тебе в глаза едва знакомому человеку не стыдно было смотреть?

– Нет. А что стыдного в трагедии женщины? Но я рассказала ему значительно больше, чем вам прочитала, потому что с тех пор очень продвинулась – уже пятая глава на излете. И тогда не предполагала, что увижу его снова. А он попросил номер телефона и воспользовался им по назначению на следующее утро. Пригласил кататься на пароходике.

– И ты согласилась? Он же явно больной на всю голову, – снова взялась ставить диагнозы второкурсница.

– Почему? Он – творческая личность с нестандартным мышлением. Не исключено, что сам пил, нюхал или кололся и смог завязать. Или еще борется и особенно нуждается в поддержке человека, которому удалось, – заступился за Лизу Игнат.

– Маме только наркомана в друзья не хватало. Впрочем, такие у нее уже есть, – расстроенно вспомнила Маша.

«Ничего себе, – подумала Лиза. – Почему бы им не предположить, что он в меня просто влюбился с первого взгляда и навсегда?» Но на обиды не было времени.

– Ребята, я не в состоянии от него отделаться, потому что тогда излечение и счастье прототипа героини будут под угрозой.

– Не вижу связи, – заупрямилась Маша.

– Обыкновенная колдовская связь. Параллельное существование с героями романа, – пожал плечами Игнат. – Сродни вдохновению, только круче.

Маша содрогнулась, а Лиза радостно завопила:

– Именно!

«Он, как Маугли, ее заклинает: «Мы с тобой одной крови», – недовольно подумала Маша. – Тоже мне друзья по несчастью самовыражения в искусстве. И я их обоих люблю, иначе назвала бы сферу этой деятельности массовой культурой. Стоп, я ревную, потому что они друг друга с полунамека понимают. Но это же из-за общности интересов, это, наоборот, польза для всей семьи, которая ведь включает и свекровь, и тещу. А для личного удовольствия у мамы появился сценарист. Здорово. Ей так легче будет отвыкать от того, что дочь двадцать четыре часа в сутки у нее на посылках. Ну, я и неразумная – сколько радости теряю из-за своей мнительности». И девушка весело спросила:

– Мама, ты замуж собралась?

– Доченька, проанализируй, что ты несешь! – возмутилась Лиза. – Два человека, у которых истерика – естественное рабочее состояние, днюют и ночуют за компьютерами в одном пространстве. Какой брак? Тут другое. Я действительно считаю, что Сергей должен быть рядом до окончания моего романа, раз уж приблудился.

– А не хватит уже создавать этой артистке райские условия, подгоняя, извините, любовника? Может, наконец, она перетерпеть ради сына? После качественного лечения, подчеркиваю, оплаченного этим добрым юношей, – вставил Игнат, которому нарушенный материнский долг со времени читки не давал покоя.

– Подошли к главному! К сыну! – воскликнула Лиза. И осеклась: – Игнат, разве я говорила тебе о том, что она актриса? Я ведь ей поклялась, что никому…

– А я ничего и не знаю. Думал, образ собирательный. Просто у меня таких прототипов на кастингах перед глазами…

– Прости, – с облегчением выдохнула Лиза. – Меня вдруг как обухом по голове ударило. Я еще не привыкла к тому, что ты свой. И удивилась – незаметно для себя выдала тебе чужую тайну.

– Да прекратите вы друг другу реверансы делать, – укоризненно призвала Маша, которую уже не первый раз шокировала откровенность жениха и матери. – Итак, сын!

– Сергей рвется в мою квартиру. И ему не терпится познакомиться с образцовым мальчиком, компьютерным гением, который, Игнат прав, простил мать, оплатил ее лечение и содержит в свои девятнадцать лет.