Затем одним мощным толчком он вошел в нее. Она была уже готова, она ждала его, и она приняла его. Их тела слились.

Когда наступила минута наивысшего блаженства, женский стон и нечеловеческий рык огласили комнату, пугая соседей. Потом силы оставили их, и они лежали, не двигаясь, не разговаривая. После такого яростного секса требовалось время для восстановления.

Холодный душ смыл усталость и пот. Обернув вокруг бедер полотенце, Егор растянулся на кровати.

— Сделать тебе массаж? — предложила Ольга.

Он кивнул. Сил говорить не было.

— Тогда перевернись на живот и лежи ровно.

Девушка уселась верхом на его ягодицы. Полотенце сползло, и он ощутил прикосновение жестких волос и горячей влажной ложбинки между женских ног. Во время массажа она терлась о него, приводя в возбуждение и себя, и партнера. Ее руки умело гладили спину, мяли, растирали. Постепенно мышцы расслабились, стало легко и приятно.

— Откуда у тебя этот шрам? — спросила Ольга, прикасаясь к грубому рубцу под правой лопаткой. Из Афгана.

— Ты воевал?

— Было дело. Разведвзвод седьмого десантного батальона. А шрам — память об осколке. Так, ничего серьезного, только шкуру попортил.

— А это тоже Афган?

Она погладила ровный пятисантиметровый рубец на пояснице.

— Это производственная травма. Получил на первом курсе института, когда был в стройотряде. Пустяк.

Ольга вздохнула:

— Мой бывший парень сейчас на Северном Кавказе служит.

— Волнуешься?

— Нет, наверное. — грустно улыбнулась она. — Мы давно расстались. Он женат, — затем неожиданно заявила: — Ты классный мужик, Егор. Честное слово! А твоя баба дура. Я б на ее месте за тебя обеими руками вцепилась и на десяток других не променяла.

— Спасибо за комплимент, — усмехнулся Егор.

Сеанс массажа завершился, и они отправились бродить по городу, уступив номер Александру и Юле.

Бурная ночь, проведенная с Олей, окончательно вымотала Егора. Выжатый словно лимон, он распрощался с девушкой. Их короткое, но приятное знакомство завершилось так же внезапно, как и началось. Она ушла на работу, а он остался отсыпаться.

К обеду он проснулся, покинул гостиницу и отправился на поиски Мельникова. Вдвоем они долго слонялись без дела, ожидая звонка и разрешения тронуться дальше в путь. Но Гарик их разочаровал. Он сказал, что на дорогах все еще полно ментов и придется ждать до следующего утра. А может, и дольше. Им сообщат.

После обеда у Егора жутко разболелась голова. Две таблетки аспирина не возымели желаемого эффекта.

С каждой минутой становилось все хуже и хуже. Маленький пульсирующий центр, появившийся над переносицей, разрастался и теперь распространился на весь мозг. После нескольких рюмок водки, пропущенных в баре в компании с Мельниковым, положение только усугубилось. При каждом движении, при каждом повороте головы внутри происходил маленький взрыв и к горлу подкатывал ком. К вечеру Егор понял, что если в ближайшее время он не завалится на кровать, то вырубится прямо за столиком.

Прибывая словно в тумане, он в сопровождении Александра добрался до гостиницы. Администраторша долго изучала их паспорта, тщательно сравнивая изображения на фотографиях с красными подпухшими физиономиями, находившимися перед ней.

— Это я. — радостно улыбаясь, Александр наклонился и ткнул пальцем в свой паспорт. Но так как он принял изрядную дозу алкоголя, а попросту говоря, наклюкался в стельку, то не удержался на ногах и начал заваливаться на администраторшу.

Испуганная и возмущенная до глубины души женщина завизжала. Ей пришлось бы не сладко, если бы Егор не успел схватить друга за ремень.

— Благодарю. — поблагодарил Александр, приняв вертикальное положение.

— Гражданин, что вы себе позволяете! Я сейчас милицию вызову. Шляются где попало, пьют, а потом.

— Не нужно милиции, — забеспокоился Егор и незаметно сунул ей в руку купюру достоинством в сто рублей.

— Да, не надо милиции! — пьяным голосом поддержал его Мельников.

Администраторша презрительно скривила губы, но деньги взяла.

— Чтобы больше сегодня я вас тут не видела! Бандиты. — она вернула паспорт и добавила: — Ключи возьмете у горничной.

Они направились к лифту. Единственным желанием Егора было как можно скорее добраться до номера, плюхнуться в постель и забыться во сне. Первый. Второй. Третий. Четвертый этаж. Лифт замер. Нетвердой походкой, поддерживая друг друга, друзья двинулись по коридору к комнате горничной.

Потянув на себя дверь, Егор тут же пожалел, что сперва не постучал: там определенно шло выяснение отношений. До его слуха долетели обрывки фраз:

— Стерва. Проститутка. Убью.

Этого оказалось предостаточно, чтобы понять: они явились некстати.

Егор и Александр переглянулись. Ничего не поделаешь, придется прервать «душевный разговор».

— Извините. — неуверенно промямлил Шувалов, протискиваясь в комнату.

За ним как тень, последовал Мельников.

Девушка, сидевшая на диване, растерянно ойкнула и обернулась. Огромные изумрудные глаза были переполнены слезами. Тушь потекла, оставляя на раскрасневшихся щеках темные подтеки. Опомнившись, она принялась лихорадочно вытирать тушь и приводить себя в порядок.

Склонившийся над ней парень выпрямился во весь свой огромный рост. Бусинки поросячьих глазенок зло заблестели.

— Чего уставился, козел? — процедил он сквозь зубы и угрожающе расправил плечи.

Зрелище было впечатляющее: косая сажень в плечах, бычья шея, огромные кулачища и оттопыренные уши на бритой голове. Если такой доберется до физиономии, то на лекарства работать придется очень долго.

— Мне, собственно, только ключ от номера. — как можно миролюбивее произнес Егор. Он даже скорчил подобие улыбки, переводя взгляд то на горничную, то на парня.

— Сейчас.

Девушка торопливо вскочила с дивана, но парень поймал ее за руку и резким рывком отбросил на прежнее место.

— Сядь, сука. Я не разрешал вставать! — рявкнул он.

Убирайся! Я же на работе! — словно кошка, ощетинилась девушка. — Меня тошнит от тебя. Ее глаза яростно сверкнули. Всем своим видом она выказывала презрение и отвращение.

— У-у-у, гадина! — взревел парень и наотмашь ударил ее по лицу.

Девушка со стоном растянулась на диване. Когда она подняла голову и откинула с лица прядь волос, друзья увидели, что губа ее рассечена и тоненькая струйка крови сочится из уголка рта, стекая по подбородку.

Вид крови и напряженная обстановка притупили на время головную боль, а неоправданная, с его точки зрения, жестокость по отношению к такому хрупкому и прекрасному существу вызвала у Егора праведный гнев.