— Нет, нет! Мы не передумали, — поспешно заверил Александр. — Правда, Егор?

— У-гу.

— Значит, тебя зовут Егор? — она протянула ему хрупкую белую ручку. — Вероника.

— Очень приятно, будем знакомы.

Вероника так радостно и непосредственно улыбнулась, что Егору тоже захотелось улыбнуться, и уголки его губ непроизвольно поползли вверх. Что касается Мельникова, то он от счастья готов был петь во всю глотку, смеяться и радоваться жизни. Головная боль неожиданно отступила, а тошнота и воспоминания о китайских пончиках с подозрительной начинкой теперь представлялись несущественными. Случившееся с ними сейчас казалось сказкой, сладостным сном. Но появление Вероники не было сном. Это была действительность.

Егору пришлось сесть за руль. Как он понял, другу доверять вождение грузовиком теперь было опасно, так как все его внимание поглощала кудрявая красавица, сидевшая между ними. Запах ее дешевых, но приятных духов будоражил кровь. Как прибалдевший от валерьянки кот, Александр ловил каждый ее жест, взгляд, вздох. Мельников влюбился. По уши. И произошло это как гром среди ясного неба. Все его помыслы и желания теперь сосредоточились на одном человеке. Раньше ничего подобного за ним не наблюдалось. Но теперь симптомы болезни под названием «любовь» налицо. В их достоверности Егор не сомневался. Да он и сам бы влюбился, если бы. Этих проклятых «если» набиралось столько, что никакая любовь в голову не лезла. Не до нее теперь было.

Слушая рассказ Вероники, Егор наконец вывел машину из тесных для многотонного грузовика улочек пригорода и вырулил на трассу. До следующей остановки на их пути — города Воронежа — оставалось каких-то двести с гаком километров, чуть больше двух часов пути.

С Борькой я познакомилась прошлым летом, когда приехала в Борисоглебск к тетке. Я тогда мало что в жизни понимала, дура была несмышленая, — повествовала о своей жизни Вероника. — Думала, что люди вокруг хорошие, верила им. Вот и Борьке поверила, — она горько усмехнулась. — Так мне и надо, бестолковой. Мы с ним встретились на дискотеке. Такой крутой парень, качок. Всегда при бабках, на тачке. Любил все с шиком. Но больше пыль в глаза пускал. А когда познакомились поближе, тогда все самое интересное и началось. Ревновал он меня ко всем и бил. А бить он умел, гад! Больно, но на лице синяков не оставлял, только там, где их одеждой скрыть можно. Хитрый.

— А как же это? — Егор указал на припухшую губу.

— Первый раз за все время сорвался. Я его ненавижу, — прошептала она и всхлипнула.

Мельников непонятно откуда выискал чистый носовой платок, хотя подобные вещи в его карманах никогда не водились, и угодливо протянул девушке.

— Тебе больше нечего бояться, — заверил он.

Вытирая платком слезы, девушка пожала плечами.

— Не знаю. А вы куда едете?

— Да мы тут недалеко, пару деньков пути, — произнес Александр.

— В Румынию, — уточнил Егор.

— Куда?

— В Румынию, в город Галац, что рядом с молдавской границей.

— Но это же далеко!

— Пустяки, — Мельников развернулся вполоборота и, мобилизовав все свое красноречие, принялся убеждать: — Это будет настоящий круиз. Пересечем целых две страны. А вокруг столько нового, интересного, незабываемого. Ты только представь! Назад можно не спешить, задержаться на денек-другой в Румынии, посмотреть местные достопримечательности, отдохнуть, а потом.

— Хорошо, я поеду с вами в Галац, — решилась Вероника и, кокетливо опустив глаза, добавила: — Если вы не против конечно.

Сказанное относилось скорее к Шувалову, более мрачному и суровому. В согласии Александра сомневаться не приходилось. Чисто интуитивно, как и любая женщина, она почувствовала его расположение.

— Против?.. Кто? Мы?.. Егор, скажи! — воскликнул Мельников.

— Да нет. Мы совсем не против. Втроем веселее.

Вероника оказалась довольно общительной и разговорчивой девушкой. Она говорила много и обо всем. Ее суждения и высказывания не были поверхностными, как у большинства молодых девиц. Они отличались основательностью, свойственной лишь людям зрелым, повидавшим многое в жизни или от природы наделенных острым умом. Спустя первых полчаса друзья уже знали почти всю ее биографию.

Она родилась и выросла в небольшом городке под названием Терновка. Там же окончила школу, познакомилась с парнем, а затем с ним разошлась. Не повезло. Вскоре уехала к тетке, устроилась работать горничной в гостиницу. Дальнейшая ее судьба была друзьям уже известна.

— Вот дерьмо! — неожиданно прервав разговор, выругался Егор.

Вероника и Александр замолчали и удивленно посмотрели сначала на Шувалова, затем, проследив за его взглядом, на дорогу.

— Менты! — выдохнул Мельников. — Черт. Неужто приехали?

— Гарик не предупреждал.

— Может, телефон испортился?

— Утром работал, — Егор похлопал себя по карману, где лежал сотовый, проверяя, на месте ли он.

Словно на зло, при их приближении из милицейских «Жигулей», припаркованных на обочине, выскочил милиционер. Размахивая жезлом, он подал сигнал остановиться.

— Ну надо же! — с досадой произнес Егор. — Везет как утопленникам.

Сбавив скорость, он выключил передачу и плавно надавил на тормоз. Грузовик накатом прокатился еще метров сорок и, пронзительно взвизгнув, остановился. В воздух поднялось облако серой дорожной пыли. Подхваченное ветром, оно тут же унеслось в сторону и исчезло в зарослях лозы, что тянулись полосой метрах в двадцати — тридцати от трассы.

Похожий на упыря лейтенант опустил свой полосатый жезл и, подождав минуту, пока разойдется пыль, двинулся к кабине. Шел он вразвалочку, словно что-то непомерно огромное между ног мешало идти. Одежда, хотя и новенькая, сидела на нем как-то мешковато, будто была снята с чужого плеча.

«Неужели на Руси перевелись нормальные инспектора? — подумал Егор. — Его что, выпустили на дорогу водителей пугать? Такому впору на генеральском огороде ворон штрафовать вместо пугала. Эх! А какие раньше были гаишники! Солидные, здоровые. Ростом с Сашу, пузо как аквариум, усища закручены! Любо-дорого смотреть было. Такому и на лапу дать не стыдно. А этот?!

Лейтенант, словно почувствовав на себе оценивающий взгляд, подтянулся и расправил плечи. Однако от этого солидности не прибавилось.

Тем временем из «Жигулей» вышел второй милиционер — упитанный сержант с автоматом Калашникова в руках. Выглядел он так же комично, как и первый, с той лишь разницей, что форма ему была, наоборот, маловата. Мент напоминал туго наполненную и перевязанную шпагатом палку ветчины. Казалось, одно движение — и форма разойдется по швам. Сержант подошел к кабине с другой стороны и остановился у двери, за которой сидел Мельников. Ствол автомата поднялся вверх, а указательный палец правой руки лег на спусковой крючок.