– Я тоже.

– Вот и договорились. Теперь насчет нового торгового соглашения. Пусть твой премьер свяжется с моим канцлером по этому вопросу.

– Благодарю за уделенное время.

Вильгельм улыбнулся:

– Ну что ты, Ники, мы же родственники, значит, должны жить в дружбе и согласии.

– Извини, Вилли, возможно, я скажу неприятное. Не верю я тебе.

– Это твое право.

– До свидания.

Так закончилась встреча двух императоров, которая, в общем, велась в дружественных тонах, но имела тайный подтекст и не привела к улучшению русско-германских отношений, на что надеялся Николай Второй.

Николай убедился, что Вильгельм все более укреплялся в мысли о неизбежности схватки. Но российский император еще считал, что большой войны можно избежать, и прикладывал к этому все возможные усилия.

Ситуация же продолжала накаляться.

В ноябре 1913 года поездку в Германию совершил председатель Совета министров. В том числе и для того, чтобы начать переговоры о новом торговом соглашении.

Германский император принял его приветливо, дружелюбно, но по-прежнему жаловался на враждебный тон русской печати, совершенно упуская то, что германская пресса вела себя точно так же. Он сетовал на ухудшение отношений с российским императором и винил в этом только его. Предметного разговора с канцлером по поводу нового торгового договора так и не состоялось. Прошли консультации по общим вопросам, на этом германская сторона и остановилась.

Вернувшись в Россию, Коковцев сразу же прибыл в Царское Село, где был принят императором.

– Как ваша поездка, Владимир Николаевич?

Премьер развел руками:

– Не знаю, что и доложить вашему величеству. Ожидаемых результатов мой визит не дал. – Он довел до императора жалобы и претензии Вильгельма.

Николай покачал головой:

– Почему Вильгельм все ссылается на прессу? Да мало ли что могут написать газеты и журналы с нашей и германской стороны?

– Не знаю, ваше величество, но, затрагивая тему выпадов, появляющихся якобы исключительно в нашей печати, кайзер вполне серьезно говорил, что это ведет к катастрофе. Он, мол, видит приближающийся конфликт двух рас, романо-славянской и германской. Война может стать неизбежной, и тогда будет совершенно не важно, кто ее начнет.

– Вильгельм уже начал ее. По докладам разведки, германские вооруженные силы приведены в полную боевую готовность. Пока они остаются в местах постоянной дислокации, но это ненадолго. До пополнения частей и соединений из резерва. Отличие их плана общей мобилизации от нашего состоит в том, что Германия должна немедленно начать действовать. Армия Вильгельма будет драться, если нам не удастся сохранить мир, что становится все труднее. На данный момент я оцениваю международную обстановку как максимально взрывоопасную. Достаточно небольшого повода, и разовьется общеевропейский конфликт, если не мировая война. Избежать участия в ней не удастся никому, включая Североамериканские Штаты и Японию, которые вдали от Европы чувствуют себя в безопасности. Это их заблуждение развеется очень быстро, как утренний туман.

– Вы правы, ваше величество. Но как не допустить войны?

– Не знаю. Что по новому торговому договору?

Николай рассчитывал, что переговоры по этому соглашению отвлекут Вильгельма от милитаристских планов.

Но Коковцев ответил:

– Никаких результатов, ваше величество.

– Понятно. Вильгельму не до торговых договоров. Хорошо, занимайтесь текущей работой.

Коковцев удалился, чувствуя, что государь остался недоволен им.

Спустя несколько дней император принял в Александровском дворце министра иностранных дел по его просьбе.

Новость, которую сообщил Сазонов, не обрадовала российского монарха.

Вильгельм Второй отправил в Турцию генерала Сандерса. В принципе, в этом ничего неожиданного не было. Данный вопрос обсуждался в Берлине. Вот только германская миссия по своим задачам и назначению совершенно не соответствовала прежним.

Николай не был против, чтобы немецкие офицеры исполняли в турецкой армии роль инструкторов. Но Вильгельм по согласованию с Константинополем назначил генерала Сандерса командующим турецкими войсками в районе проливов.

Император выслушал соображения Сазонова и тут же распорядился:

– Вам, Сергей Дмитриевич, необходимо немедленно в жесткой форме довести до кайзера, что такое назначение фон Сандерса неприемлемо для России.

– Владимир Николаевич Коковцев, насколько мне известно, поднимал этот вопрос при встрече с кайзером.

– Да. Но безрезультатно, так что немедленно свяжитесь с канцлером Германии и доведите нашу позицию. А как вы сами считаете, война неизбежна?

– К сожалению, думаю, что войны вряд ли удастся избежать. Для этого требуется твердое желание не допустить ее. Однако лишь немногие, в том числе и вы, государь, сохраняют веру в мирное развитие событий.

– Себя, как понял, вы к этим немногим не относите.

– Я готов сделать все, чтобы избежать кровопролития, но…

Император прервал министра иностранных дел:

– Вы свободны, Сергей Дмитриевич. – Николай повернулся к столу, взял очередную папиросу.

Надо сказать, что Сазонов выполнил распоряжение императора и Германия неожиданно пошла на уступки.

Так как назначение уже состоялось, Вильгельм отменил его весьма своеобразным методом. Он произвел фон Сандерса в генералы от кавалерии. Турецкий султан же по настоянию германского императора пожаловал Сандерсу звание маршала, что сделало его слишком высоким лицом для должности корпусного командира. В итоге на это место был назначен турецкий военачальник.

Государь был доволен, хотя и понимал, что данное событие не имеет какого-либо важного значения в вопросе войны и мира.

В начале 1914 года на повестке дня государственной жизни встал вопрос о пьянстве. Повышение благосостояния народа в результате реформ Столыпина, особенно в сельской местности, неожиданно вызвало рост пьянства по всей стране. Общества трезвенников объявили источником зла казенные винные лавки, не затрагивая при этом частные питейные заведения, которые гораздо больше способствовали распространению пьянства. Нашлись люди, которые обвиняли государство в спаивании населения с целью пополнение казны.

Николай весьма болезненно реагировал на это. Он осознавал некоторую обоснованность этих упреков, помнил, что еще Третья дума приняла проект закона по усилению мер борьбы с пьянством, который так и остался на бумаге.

Император потребовал немедленно рассмотреть данный вопрос в Государственном совете.

Председатель Совета министров не верил в действенность запретительных мер и стремился к тому, чтобы они не нанесли ущерба государственной казне. Это привело к нападкам на Коковцева в Государственном совете.