- Помочь обменять фишки, посадить в машину. И чтоб никаких случайностей для дорогих гостей. Всегда, всегда рады!

Уходя, Забелин обернулся. Соседка Максима по столу начала собирать фишки, в то время как юный ее кавалер, не скрываясь, требовательно поглаживал дрябнущую шею. На безымянном пальце ее правой руки Забелин разглядел глубокий свежий рубец, - след от спиленного обручального кольца. Внезапно, что-то почувствовав, она вскинула голову и, поймав сострадательный взгляд, горько усмехнулась.

- Думала, и не выберемся по-доброму. - Лишь усевшись в "БМВ", Марьяна успокоилась, уважительно осмотрелась. - А ты, оказывается, крутой.

- Так, вполукрутую. - Забелин посмотрел на заднее сиденье, где Максим уже сопел на коленях поглаживавшей его волосы тихой Анюты, и нажал на акселератор.

Сконфуженный секьюрити вернулся меж тем к мрачному администратору.

- Посадил путем. Тачка крутая - последний "Биммер", - заискивающе доложил он.

- Как ты полагаешь, чем отличается наше заведение от новокосинского рынка, где ты в рэкетирах побирался, пока я тебя не подобрал?

- Ну откуда я знал-то? На нем не написано. Всего-то третий день здесь.

- Ты, шнурок, только что заведение подставил. Или научишься различать клиентов, или... Слышал хоть, где наше казино счета держит?

- Так это... В банке, что ли?

- Пошел на место, дефективный. - От души оценил администратор способности новобранца.

Уже возле самого дома дремавший на коленях у Анюты Максим вдруг поднял голову.

- Нет, ты мне скажи, - потребовал он, - кто поручится, что банк твой, заполучив институт, и нас не "кинет", и стариков наших не "обует"?

И хоть был он пьян, ответил Забелин на полном серьезе:

- Мы с тобой. Других нет и не будет. В этой стране успех личным доверием определяется. И если уж у нас не будет доверия, то лучше и не затевать.

- Тогда еще чуток подумаю, - пообещал Максим и благополучно уснул.

Под утро Забелин, накинув халат, угрюмо сидел в спальне. Рядом на кровати лежала совершенно голая Марьяна и пьяно изливала неудовлетворенную душу:

- Никакого кайфа с вами. Предлагала же групповушку устроить на четверых. Так твой дружок как с Анюткой заперся, скоро четвертый час пошел. Иди предложи махнуться.

- Да предлагал, - соврал разочарованный и разочаровавший Забелин. Нерадостными получались в последнее время его гулянки. - Но не соглашается он. Такой однолюб попался. - А ты сказал, что я минетик классно беру? Анютка так не может.

- Сказал, сказал.

- И все равно? Просто вы старые.

- Вот это похоже на правду. Сколько мы вам должны?

- С чего бы? Да не, мы не по этой части. Студентки мы, из Патриса Лумумбы. Так, оттянуться. Тошно ведь. Хотя давай по сотне. Хуже не будет.

Дверь комнаты без стука распахнулась, и вошел обернутый в простыню неожиданно свежий Максим.

- Я подумал, - обращаясь к Забелину, произнес он.

- И что?! - подскочила на кровати девушка.

- Я согласен. - Он изумленно скосился на нее.

- Ну, наконец-то, - прямо с кровати Марьяна прыгнула перед ним на колени и сорвала простынь.

Забелин впервые за эти дни искренне расхохотался.

Тихая золотиночка

- Ну что, рыцари овального стола, тесновато стало? - Забелин обозрел сделавшийся узким стол для совещаний. В стороне за внесенным компьютерным столиком с раскрытым блокнотом на изготовку излучала парфюм и снисходительное благоволение к сыпящим комплименты мужчинам Яна.

- В тесноте, да не в обиде, - утверждая себя в правах члена команды, пошутил Клыня. Маленькому Клыне было удобней остальных: отвоевав себе кусочек стола и поджав чуть локотки, он ощущал себя вполне комфортно. Да еще в виду Яны. Чего нельзя было сказать о ерзающем длинными рычагами по столу Жуковиче.

Не было Лагацкой. Недовольный Забелин решил начать совещание без неё. Но тут из приемной послышалось энергичное цоканье, которое на секунду умолкло. Затем дверь тихонько приоткрылась, и в нее просочилась миниатюрная девушка с аккуратненько уложенной на голове желтой копенкой. На этот раз она была в белом, облегающем платьице.

Но - и это стало причиной общей оторопи - к ногам этой дюймовочки были приторочены тяжеленные туфли с загнутыми кверху носками.

- Наверное, чтоб ветром не сдуло, - отвечая на общий вопрос, догадался Жукович.

Лицо вошедшей покрылось пятнами.

- Опаздывала, - пролепетала она, совершенно теряясь, потому что на самом деле купленные накануне туфли составляли до этой минуты предмет ее гордости.

- Прошу любить. - Забелину стало жаль неказистую пигалицу. - Юлия Лагацкая - новый член нашей команды.

- Так секретарша вроде есть, - робко напомнил Клыня, переглянувшись с перепуганной Яной.

- Юля - специалист по работе с ценными бумагами.

Он выжидательно постоял рядом с девушкой перед таращащимися подчиненными.

- Да, мужики. Джентльмены из вас никакие. Место-то даме...

Первым подскочил Дерясин, за ним сияющий Клыня. Нашли стул, раздвинулись, и - странное дело: за тесным столом стало просторней. Даже Жукович нехотя свел поближе острые свои локти. И вовсе уж к потрясению Забелина, незаметно проверил узел галстука Подлесный.

- Итак, доклад Подлесного. Работаем сидя.

Подлесный раскрыл могучую, свиной кожи папку с потускневшим тиснением "Участнику совещания руководителей правоохранительных органов". Внутри увесистой папки стыдливо затерялся одинокий листик.

- Прям-таки Остап Бендер при учреждении "Рогов и копыт", - не удержался Жукович.

Недружественная реплика, впрочем, разбилась о невозмутимость докладчика.

- ВНИИ "Информтех" учрежден, стал быть, в пятьдесят восьмом году, - начал он. - Акционирован в девяносто шестом. На сегодня шестьдесят процентов акций у так называемого трудового коллектива. Причем все на месте. Это перепроверено с надежностью, - Подлесный внушительно похлопал по папке, будто там шестьдесят процентов акций и лежали. - Сорок процентов, стал быть, - у государства. В настоящее время переданы в Московский фонд имущества и выставляются на аукцион.

- То есть поставили на институтишке жирный крест, - прокомментировал для Юли ее сосед Дерясин. Он, как и другие, то и дело поглядывал на нового члена команды. Юля же, хоть и не отошла еще от ужасающего прокола, добросовестно делала быстрые пометки.

- Теперь отдельно по фигурантам. Ключевая фигура здесь - член-корреспондент Академии наук некто Мельгунов Юрий Игнатьевич.

Забелин заметил, что при сочетании "некто член-корреспондент" по лицу Лагацкой пробежал знакомый ему лучик.