«Агриппа»

«Агриппа» — Это огромная книга. Если ее поставить, она будет ростом с человека. Листы ее красные, а буквы — черные. Чтобы она имела силу, она должна быть подписана самим дьяволом. Пока ею не пользуются, она хранится, закрытая на большой висячий замок.

Это опасная книга. Вот почему она не должна лежать под рукой. Ее подвешивают на цепь к самой мощной балке специально отведенной для нее комнаты. Балка должна быть не прямой, а витой.

Название этой книги — разное в разных местах. В Трегье ее называют «Агриппа»; в районе Шатолен — «Эгремон», или «Эгромус»; в окрестностях Кемпера — «Ар Виф»; на побережье Верхнего Леона — «Ан Негроман»; в Плуэска книгу называют «Книга Игромансри» — «Книга Теней».

* * *

Книга эта — живая. К ней обращаться с вопросом — страшно. Нужно быть сильнее ее, чтобы вырвать из нее ее тайны. Пока ее не покоришь, ничего не видишь, кроме красных страниц. Черные буквы появятся, только если применишь к ней силу, если обуздаешь книгу, как строптивого коня. Нужно биться с нею, и эта битва длится часами. Из нее выходишь весь в поту.

* * *

Человек, владеющий «Агриппой», может избавиться от нее только с помощью священника и только находясь при смерти.

* * *

В старину только священники могли владеть «Агриппой». Каждый имел свою. На следующее утро после рукоположения он, проснувшись, обнаруживал ее на своем ночном столике, и неизвестно, откуда она бралась и кто ее приносил.

Во время Великой революции многие духовные лица эмигрировали. И некоторые из «Агрипп» попали в руки просто грамотных людей, которые, обучаясь в школах, познали и искусство пользоваться ими. Они передали это знание своим потомкам. Этим и объясняется присутствие на некоторых фермах «странной книги».

Духовенство знает, сколько человек они избавили от «Агриппы» и кто из мирян ее держит при себе.

Один старый ректор в Пенвенане говорил:

— В моем приходе две «Агриппы», которые не знают, где им полагается быть.

Священник делает вид, что ничего не ведает, пока человек, владеющий книгой, жив. Но когда такой человек при смерти и к нему зовут священника, тот после исповеди умирающего говорит ему так:

— Жан, — (или Пьер, или Жак), — вы будете нести тяжкий груз на том свете, если не избавитесь от него на этом.

Умирающий спрашивает удивленно:

— Какой груз?

— Этот груз — «Агриппа», которая находится в вашем доме. Отдайте ее мне; иначе с этой тяжестью вам никогда не добраться до рая.

Редко когда умирающий тотчас же не пошлет достать «Агриппу». «Агриппа», которую пытаются взять, сопротивляется домашним умирающего. Она устраивает настоящий шабаш на ферме. Но священник произносит заклинание и укрощает книгу. Потом он приказывает принести ему связку хвороста, сам зажигает костер: «Агриппа» сразу же обращается в пепел. Тогда священник собирает этот пепел, складывает его в мешочек и привязывает на шею умирающего:

— Пусть он будет для вас легок!

* * *

Ректор не может спать спокойно, пока хоть одна «Агриппа» в его приходе остается в руках прихожан или церковных служителей.

Необязательно быть священником, чтобы знать, что человек не духовного звания обладает «Агриппой». Человек, владеющий «Агриппой», издает особый запах. Он пахнет серой и дымом, потому что имеет дело с дьяволом. Вот почему все держатся подальше от такого человека.

И потом, он ходит не как все. Он медлит перед каждым шагом, боясь наступить на душу.

«Агриппа», которая все время возвращается в дом

Лойзо-гоз из Пенвенана имел «Агриппу» и очень ею тяготился; больше всего он хотел ее кому-нибудь отдать. Он предложил ее одному земледельцу из Плугьеля, тот согласился.

Однажды ночью по всей округе послышался страшный грохот. Это Лойзо-гоз тащил «Агриппу» за цепь в Плугьель.

Возвращаясь, Лойзо-гоз весело напевал. Он чувствовал, как на сердце ему полегчало. Но едва он вошел к себе, радости как не бывало: «Агриппа» занимала свое прежнее место.

Некоторое время спустя Лойзо-гоз разжег большой костер из терновника и бросил в него дурную книгу. Но пламя, вместо того чтобы охватить ее, от нее отступило.

— Если огонь ничего не может, попробуем воду, — сказал себе Лойзо-гоз.

Он потащил книгу на берег в Бугелес, сел в лодку, вышел в открытое море и бросил в воду «Агриппу», заранее привязав к ней несколько крупных камней, чтобы она сразу опустилась в пучину и там осталась.

«Все, — подумал он, — на этот раз мы распростились навсегда».

Он ошибался.

Когда он вернулся на берег, он услышал за собою звон цепи по гальке. Это «Агриппа» сбрасывала с себя последние камни. Лойзо-коз увидел, как она проскользнула мимо него, словно летящая стрела. Дома он снова нашел ее висящей на балке, как обычно. Обложка и листы ее были сухими. Казалось, морская вода ее даже не коснулась.

Лойзо-коз вынужден был сохранить при себе свою «Агриппу».

* * *

«Агриппа» содержит имена всех демонов и средства, с помощью которых их можно вызвать.

По ней можно узнать, осужден ли тот или иной умерший.

Священник сразу после похорон идет к книге. Услышав свои имена, тут же собираются все демоны. Священник спрашивает одного за другим:

— Ты взял душу такого-то?

Если все отвечают: «Нет», душа спасена.

Чтобы отправить демонов обратно, священник снова называет их по именам, но начиная с того, кто пришел последним, и так далее.

Кюре из Плюгюфанна

Невежи, берущиеся читать «Агриппу», или «Эгремон», или «Виф», жестоко платят за свою неосторожность.

Кюре из Плюгюфанна вошел однажды в ризницу, надеясь застать там церковного сторожа, который был ему нужен. В ризнице было пусто.

— Он должен быть где-то здесь, — сказал себе кюре, — вот его башмаки.

Он позвал:

— Жан! Жан!

В ответ — молчание.

В нетерпении кюре собрался уже уйти, как вдруг он заметил на столе свой «Виф», раскрытый на странице, где были записаны имена демонов.

— А! Понял! — вскричал он. — Жан, должно быть, вызвал дьяволов и не сумел отправить их обратно в ад. Лишь бы я не пришел слишком поздно!

Он начал поспешно произносить имена, начиная с последнего. Тотчас появился сторож: он уже совсем почернел, волосы на его голове были опалены.

Еще долгое время он не мог обрести дар речи, так велик был его ужас. А что он видел во время своего «путешествия», об этом никогда и никому он не сказал ни слова, даже жене.