* * *

В штормовые ночи можно услышать с берега, как утонувшие зовут друг друга.

* * *

Когда рыбак погибает в море, к его дому прилетают чайки и кулики, они кричат и бьются крыльями в окна.

* * *

В Гельтра (остров Сен-Гильда), возле Пор-Блана, можно нередко видеть, как высаживаются утонувшие в море, которые приплывают набрать пресной воды. Они бредут молча друг за другом, впереди женщина, которая их ведет. Иногда, правда, слышно, как они тихо перешептываются между собой, но из этого разговора можно различить только одно слово: йа!.. йа!.. (да!., да!..). А вдалеке, словно в пелене облаков, виднеется их корабль.

* * *

Когда рыбаки Треву-Трегиньека отплывают ночью на лов рыбы, они частенько видят руки утопленников, цепляющихся за борта баркасов. Женщины не касаются бортов руками, но на воде плавают их волосы, в которых запутываются весла.

Голова мертвеца

Мой отец, Ив Ле Флем, имел обыкновение по ночам ходить на морской берег искать обломки кораблекрушений.

Той ночью он взвалил на плечи свою сеть — он рассчитывал забросить ее возле Брюка и шел неторопливо в ту сторону. Вдруг его нога наткнулась на что-то звякнувшее и покатившееся с шумом по гальке.

— Что это может быть? — спросил он себя.

Он побежал за этим предметом, который все еще звякал по довольно крутому склону. Представляете, что он почувствовал, когда, схватив предмет, он увидел при свете фонаря, что это череп! Он сразу же отбросил подальше этот человеческий обломок. Но тотчас же над морем раздался вопль. В ужасе отец увидел, как ему показалось, тысячи рук, поднявшихся над водой. И одновременно невидимые руки пытались сорвать с его плеча сеть.

Он понял, что поступил плохо, не проявив уважения к останкам. К тому же он знал, что лучше не связываться с утопленниками. И вот он пустился искать череп. Но найти его было непросто.

Отец говорил себе:

— Если я его отбросил в море, то я погиб. Все эти руки, которые так отчаянно там машут, утащат меня с собою в пучину.

К великому счастью, голова мертвеца зацепилась за большой камень. Отец с благоговением отнес ее на то место, где она лежала до того, как он задел ее ногой. Благодаря этому отец вернулся домой живой и здоровый.

* * *

Кто себя вверяет морю, тот вверяет себя смерти. Значит, тот, кто умирает в море, умирает по собственной воле. Вот почему утонувшие, погибли они по собственной воле или нет, остаются нести покаяние в том месте, где они были поглощены пучиной, до тех пор пока другие не утонут в том же месте. Только тогда они будут освобождены.

* * *

В году, кажется, 1856-м, тридцать два человека зафрахтовали габару, чтобы отправиться морем на пардон в Бенн-Одет, в устье реки у Кемпера. Погода была прекрасной. Плавание через залив прошло без препятствий. Но при входе в бухту Вир-Кур, перед Ланрозом, баржа перевернулась, наверное, из-за неудачного маневра.

Это кораблекрушение наделало много шума в свое время. Прошли годы, а память о нем еще жива и теперь, и суда, спускающиеся по реке, с осторожностью проходят то место, где случилась катастрофа. Они обходят его нередко с большими трудностями. Словно какая-то зловещая сила тянет сюда. И суда снова и снова шли здесь ко дну. И всякий раз моряки Кемпера в порту шептались между собою потихоньку: «Смотрите... видите? Старые тянут сюда новых вместо себя... теперь этих новых надо остерегаться».

* * *

Когда женщинам острова Сейн говорят, что кладбище у них слишком тесное, они отвечают такой поговоркой: «Кладбище для мужчин — между островом и мысом (Ра)»[35].

* * *

Утопшие, чьи тела не найдены и не погребены в освященной земле, вечно блуждают по берегам. Нередко можно услышать их зловещие крики в ночи. Тогда в Корнуайе говорят:

— Это кричит Йанник-ан-од (Маленький Жан- береговик).

Всех утопленников, кричащих по ночам, называют этим именем — Йанник-ан-од.

Йанник-ан-од не страшен, если только кто-нибудь не вздумает развлечься тем, чтобы крикнуть в ответ на его зловещую мольбу. И горе неосторожному, кто рискнет сыграть в такую игру! Если вы ответите Йаннику один раз, тот одним прыжком перекроет половину расстояния до вас, если вы крикнете второй раз, он перепрыгнет вторую половину. А если в третий раз, он сломает вам шею!

Пять мертвых в бухте

Как-то раз двум морякам из Кемпера поручили доставить на их шлюпе в Бенн-Одет бочки с сидром. Видимо, моряки задержались у хозяина постоялого двора, которому они привезли груз, но все дело в том, что они пропустили время прилива. Когда, возвращаясь, они вошли в бухту, был отлив, воды осталось так мало, что они весьма плачевно завязли в тине. Теперь надо было ждать целых шесть часов до прилива, и это ночью! Вот уж не повезло! Они завернулись в парусину, которая была у них с собою, но как только они закрыли глаза, громкий голос позвал по имени сначала одного, а потом другого:

— Эй, Йанн!.. Эй, Каурантен!

Именно так моряки имеют привычку окликать друг друга.

— Плывите к нам!

Ночь была такой темной, что в двух саженях ничего не было видно. Голос, хотя и сильный, казалось, шел издалека. И потом, в нем было что-то странное. Йанн и Каурантен толкнули друг друга локтем.

— Похоже, что это голос, — сказал Йанн, — моего страшного патрона Йанника-ан-ода!

— Я тоже так думаю, — прошептал Каурантен, — лучше помолчим. Не стоит высовываться.

И они еще глубже забрались под парусину.

Но любопытство оказалось сильнее страха. Йанн первым приподнялся над бортом, чтобы посмотреть.

— Смотри-ка, — сказал он своему товарищу.

Глубь бухты слева от них вдруг озарилась светом, шедшим, казалось, прямо из воды. И в этом свете проступила абсолютно белая барка, а в барке стояло пять мужчин с простертыми перед собой руками. На всех пятерых были надеты белые клеенчатые дождевики, усеянные черными каплями.

— Это не Йанник-ан-од, — сказал Йанн, — это неприкаянные души. Поговори с ними, Каурантен, ты исповедовался и причащался перед Пасхой в этом году.

Каурантен сложил ладони рупором и крикнул:

— Мы не можем подплыть к вам, мы здесь завязли. Подойдите вы и скажите, что вам нужно. Мы сделаем, что можем.

И тут оба моряка увидели, как пять призраков уселись каждый на свою скамью. Один взялся за руль, другие начали грести. Но так как каждый греб в свою сторону, суденышко вместо того, чтобы продвигаться, крутилось на месте.