– Вот, пожалуйста. Это иностранное сакэ, называется «уокка». Очень крепкое – горло обжигает. Дорогое, хорошее сакэ.

– Я тебе верю. – Киёмаса оскалился еще шире, взял с полки мутновато-прозрачную бутылку. Она выглядела солидно – обернутая черной бумагой с белыми иностранными буквами. Сразу было видно, что это сакэ для настоящего воина. Одобрительно хмыкнув, Киёмаса положил ее в корзинку и направился туда, где сидел продавец. Это место называлось «касса». И торжественно водрузил корзину на черную самодвижущуюся штуку.

Стоп. Или покупки надо выложить на нее самому? Пока Киёмаса морщил лоб, пытаясь вспомнить, как надо правильно делать, – корзина поехала к кассе и сидящая там молодая девушка начала вытаскивать покупки и по одной прикасаться к ним какой-то штукой, издававшей писк. Киёмаса этот обряд уже видел. Это таким образом специальная машина «читает» стоимость покупки, чтобы продавец не ошибся или не обманул покупателя. Это был очень честный и удобный для жизни мир.

– О, господин любит своего сына? – Девушка, закончив пробивать сладости, улыбнулась Киёмасе, и улыбка была искренней.

Киёмаса облегченно выдохнул. Он все сделал правильно. Эта девушка подумала, что он берет сладости ребенку.

Он принял пакет, в который кассирша заботливо упаковала конфеты и к которому прикрепила картинку с таким же воином в доспехах, как на одном из пакетиков. И второй, непрозрачный, бумажный, куда она поместила сакэ, рыбу и сливы. И протянул карту. Он в первый раз платил сам. Слегка волнуясь, он нажал на кнопки с нужными значками, и девушка поклонилась ему, протянула карту обратно двумя руками и дала длинную белую бумажку.

Он положил ее в пакет (так тоже делал Иэясу) и вытащил фуросики, чтобы спрятать карту обратно. Но в это время зажужжал его смартфон. И на экране появилось лицо Иэясу.

Киёмаса прикусил губу. И старательно, но аккуратно надавил на красный кружочек и потянул его в сторону. А после этого приложил смартфон к уху.

– Киёмаса, – услышал он знакомый голос, – время пришло. Готовься.

Телефон и пакеты чуть не выпали из его рук. Так быстро! Неужели? Неужели совсем скоро он сможет увидеть его светлость?!

– Да. Конечно. Что я должен делать?

Синкансэн. Киёмаса неотрывно смотрел в окно и временами восторженно вскрикивал. Но тихо. Можно сказать, вообще про себя – что он, первый раз едет на синкансэне? Второй! Поэтому не будет себя вести как мальчишка. Он еще раз проверил, не забыл ли короб с вещами. Короб был мягкий, из плотной ткани, натянутой на раму из чего-то гибкого, и удобно пристегивался к спине. И туда вошло все, что нужно было Киёмасе в пути. Еда. Тут уж Киёмаса без малейших сомнений запасся сладостями. Они занимают не много места, но дают много сил. Еще в войну с Кореей конфеты из рисовой муки, меда и орехов отлично показали себя. Пять часов – не долгий срок, но Киёмаса прекрасно знал, что в дороге может произойти все что угодно, и был готов к любым неожиданностям. Его проводили и посадили в поезд, а Иэясу по приезде сам обещал встретить. Но… но! Пять часов! Эта волшебная повозка способна домчать из бывших далеких владений клана Мори до деревни, в которой он вырос, в Овари, за каких-то пять часов! Если бы он шел туда с армией – на это ушли бы недели.

Впрочем, его светлость как-то сумел добраться из Биттю в Киото всего за три дня. Чтобы отомстить за смерть господина. Ох, и бежали они… Киёмаса даже оставил доспехи в Химэдзи – у него были лишь нагрудник да копье, чтобы ничего не мешало. Ведь драться с проклятым предателем Акэти он собирался не на жизнь, а на смерть. Люди Акэти подкараулили тогда его светлость и чуть не убили… Его светлость! По телу Киёмасы прокатилась волна дрожи. Совсем скоро. Уже совсем скоро. Он взял с собой парадный костюм, который надел, когда сам только ступил в этот мир. Он должен выглядеть достойно. Ох… где же ему разместить господина, когда тот вернется? Киёмаса очень сомневался, что Тоётоми Хидэёси согласится воспользоваться гостеприимством Токугавы.

На самом деле Киёмаса действительно был удивлен, когда в первый раз увидел дом своего потомка. Это и правда оказался довольно приличный особняк: видимо, или кузнецом тот был искуснейшим, или ремесло это стало очень доходным. Впрочем, все эти автомобили, трамваи и прочее – их было столько, что, несомненно, кузнецы этого мира не сидели без работы. Такуми обещал ему обязательно показать кузню, как только Киёмаса будет готов к этому. А сам дом… Он получил в свое пользование все северное крыло верхнего этажа и, стыдно признаться, побывал даже не во всех комнатах. А все почему? А потому что не обманули его те люди: первое, что увидел Киёмаса, зайдя в свои апартаменты, – волшебное зеркало, подаренное Иэясу.

Согласится ли его светлость на гостеприимство семьи Като? Ведь у Тоётоми не осталось потомков.

Ничего. Иэясу обещал все исправить. А когда он отдаст свои долги, то и Киёмаса начнет платить по счетам.

Иэясу из угла тихо наблюдал за настоятелем. Тот стоял, воздев руки высоко вверх, прикрыв глаза, и что-то тихо бормотал. То ли читал молитву, то ли разговаривал. Иэясу просто ждал. Его люди почти час инструктировали монаха, что именно и как нужно передать ками, которого собираются воплотить. Тело будет готово еще не скоро, и соединить с ним душу нужно до завершения процесса его создания.

Киёмасу он встретил на вокзале и тут же проводил в трейлер, в котором из Эдо было привезено необходимое оборудование. Там у Киёмасы должны были взять кровь и все остальное, что было нужно для воплощения. Иэясу заглядывал в этот трейлер – находиться внутри было страшновато: даже неподключенное оборудование смотрелось весьма внушительно. Кто-то из техников высказал опасение, что не хватит энергии.

Почему Иэясу ничего не чувствовал и не слышал сейчас? Ведь настоятель явно беседовал с Хидэёси. Интересно, Киёмаса слышит своего господина? Ведь это святилище и его тоже. Храм, построенный в бывшей деревне, где родились два крестьянина, сумевшие добраться до вершин власти. Неудивительно, что им строили храмы. Людям кажется, что сильные духом будут всегда их защищать.

И так оно и есть. Это долг того, кто владеет силой. Защищать обычных людей. При жизни и по ее завершении.

Горе тому, кто нарушит этот закон, установленный древними богами-предками.

…А вот Киёмасу не услышать было невозможно. Он ворвался в зал, где происходил обряд, подобно ледяному вихрю. Часть светильников погасла, остальные моргнули, но продолжили гореть. Настоятель вздрогнул, выходя из транса, и широко раскрыл глаза.

Киёмаса остановился резко, словно только сейчас осознав, где находится, и лоб его сморщился. Он выбросил вперед руку и указал на настоятеля:

– Ты! Я тебя знаю!

Монах посмотрел на него ошалело и вдруг рухнул на колени, прикрывая голову рукой.

– В-вы… ваше… господин… это вы?..

– О! И ты меня знаешь, – обрадовался Киёмаса и шагнул на помост. И, наклонившись, тихо спросил: – Его светлость – он где?