в душе нарастает тревога. Сложно представить, что ждет его там, внутри. Жесткое порно? Запрещенное оружие? Черт знает, что Маршалл хотел скрыть от Джулии. Но это определенно что-то скверное, иначе Маршаллу не пришлось бы это скрывать.

Впрочем, какая разница. Оливеру нет нужды покрывать Маршалла. Он вставляет ключ в замок и поворачивает его. Раздается щелчок, и дверь открывается.

В лицо бьет застарелым запахом сигаретного дыма. Да, Маршалл много курил, еще со старшей школы. Однажды папа нашел у него пачку сигарет, и брат без раздумий спихнул вину на Оливера. Пары секунд, пока перепуганный Оливер пытался ответить, хватило, чтобы папа поверил Маршаллу. Оливер никогда не забудет, с каким отвращением отец тогда посмотрел на него.

Квартира представляет собой типичную студию, каких множество сдается в Сан-Франциско по неадекватным ценам. Накануне Оливер просмотрел объявления, и стоимость аренды подобной студии начинается от двух с половиной тысяч. И это хорошие деньги для квартиры, которую используют в качестве… склада? На полу лежит матрас, от одного вида которого у Оливера по спине пробегает холод. Можно представить, чем Маршалл занимался на этом матрасе, но кроме него, в квартире нет больше никакой мебели, одни лишь коробки, сложенные друг на друга. Непохоже, чтобы здесь кто-либо проживал.

Оливер пересекает комнату и открывает окно, чтобы выветрить застоялую вонь. Он оглядывает коробки, содрогаясь от мысли, что в них обнаружит. Затем делает глубокий вдох и открывает ближайшую из коробок.

Что?

Ла-адно.

Внутри не брикеты кокаина, не пачки фальшивых денег, или что там еще представлялось Оливеру, а всего лишь скульптура в четыре фута высотой. Это модель космического корабля в форме буквы U, и его поверхность скрупулезно проработана до мельчайших деталей. Оливер берет его с предельной осторожностью, поскольку даже ему, человеку крайне далекому от скульптуры, очевидно, что перед ним настоящее произведение искусства. Детализация, с которой исполнен этот космический корабль, внушает трепет: в крошечных резных окошках даже проглядываются люди. Оливер ставит его на пол и отступает на шаг, чтобы окинуть оторопелым взглядом.

Произведение искусства, прекрасный образец. Откуда это у Маршалла? Оливер догадывается, что не следует брать его голыми руками, но он не догадался захватить перчатки, а ему нужны ответы. Поэтому он аккуратно приподнимает космический корабль и смотрит на цоколь.

Действительно, снизу имеется надпись.

Ф.Мартинез. «Неудачный запуск».

Оливер ставит космический корабль на место и лихорадочно соображает. «Неудачный запуск», очевидно, название композиции, а Ф.Мартинез, вероятно, автор. Возникает мимолетная мысль, что внутри нее могут быть наркотики. Может, Маршалл промышлял контрабандой? Но Оливер сразу отметает эту мысль. Это подлинное произведение искусства, а не какая-то ширма для наркобизнеса.

Он открывает следующую коробку. В ней сложены отпечатанные фотографии с водопадами и лесными пейзажами, такими живописными, что Оливер начинает улавливать плеск воды на снимках. В левом нижнем углу стоит подпись, которую он не может разобрать. Теперь Оливер вообще не понимает, как все это воспринимать, и потому открывает следующие коробки, и чем больше он их открывает, тем меньше понимает.

В скором времени квартира уже напоминает миниатюрную галерею, при этом принадлежащую весьма странному коллекционеру. Здесь есть и живопись, и осколки стекла с перьями, связанные разноцветной пряжей, и мультяшные рисунки, и еще больше скульптур. Представлены как отдельные предметы, так и целые коллекции. И все выполнено разными художниками.

Оливер поглощен своим странным открытием, мысли обгоняют друг друга и несутся при этом вспять, в прошлое. Он отчаянно пытается понять, какого черта задумывал Маршалл, но в голову не приходит ничего вразумительного.

– Ох, Маршалл, – проговаривает Оливер с горестью и сожалением в голосе. – Что же ты натворил?

19

Джулия

Умение готовить никогда не входило в число ее талантов, и Маршалл неоднократно это подтверждал. В течение их совместной жизни Джулия пыталась усердно учиться: сначала по кулинарным сайтам и блогам, затем переключилась на ролики в «Ютуб» и наконец добралась до «ТикТока». Увы, несмотря на все старания, она так и не постигла этого искусства. В лучшем случае ее стряпню можно назвать съедобной, но никак не вкусной, и вызвать она может разве что желание поскорее встать из-за стола. В общем, еще одно подтверждение ее никчемности как жены и человека в целом.

Но, стоит заметить, в одном Джулия непревзойденна, и это доски с закусками. Правда, она всегда называла их сырными тарелками, но потом термин «доска с закусками» заполонил Интернет. У нее они получаются просто блестящие. Жаль, что Маршалл не любил сыр или мясную нарезку, да и любые другие ее композиции, даже десертные, иначе она собирала бы доски с закусками каждый день.

Странно раздумывать об этом теперь, когда Маршалл мертв. Кажется, так мелочно вспоминать о нем в подобном ключе. Наверное, ей следует больше скорбеть по нему? Утром ей позвонили из медэкспертизы и сообщили, что обследование завершено и ей теперь можно заняться приготовлениями к похоронам. Как в тумане Джулия договорилась о кремации, так как это дешевле, и отказалась от службы, потому что… сомневалась, придет ли вообще кто-нибудь. Из-за этого Джулия снова почувствовала себя худшей в мире женой. И сейчас она пытается отвлечься на что угодно, только бы не думать об этом. «Сосредоточься на закусках», – говорит она себе.

Она хорошо проводит время, составляя с Эммой композицию из закусок, но это кажется ей неправильным. Возможно, не следовало веселиться так скоро после смерти Маршалла. Но Эмма так радуется. Она измазывает свои маленькие пальцы инжирным вареньем, облизывает и снова погружает в банку, а Джулия пытается поругать ее, но тоже смеется и… может, все будет хорошо? Их сбережений не хватит до следующего месяца, и нужно как-то выплачивать кредит, так что Джулия понятия не имеет, как ей быть, но сейчас она вместе с дочерью раскладывает закуски на подносе, и ей не нужно беспокоиться о том, что скажет Маршалл. Могло быть и хуже.

Эмма увлеченно, высунув язык, раскладывает виноградины на подносе, и как раз в этот момент раздается звонок в дверь.

– Это дядя Олли, – говорит Джулия, и на миг в глазах Эммы отражается ужас. – Ты не против?

Странно спрашивать ее об этом, ведь раньше у них не было иного выбора, кроме как мириться со всеми гостями, поскольку Маршалл считал, что спрашивать мнения Эммы – значит «баловать» ее и портить характер.

Эмма смотрит на нее, затем опускает взгляд на композицию из закусок, которая, стоит признать, не лучшая в исполнении Джулии, потому что мясо и сырные ломтики заляпаны инжирным вареньем.