Макс кивнул «мазуте». Он не в курсе, как танкиста зовут. Танкист в ответ подмигнул – явно рад, что его приняли как равного. Теперь он настоящий футболист, герой спорта, проверенный газоном и кровью.

– Здравствуй, котеночек. – Мцитури занял свободную койку рядом с амазонкой.

Когда он видел девушку в последний раз, она была серьезно ранена. Сейчас дамочка полностью обнажена и вроде как отдыхает – внешне расслаблена, умиротворена. Вот только чрезмерная бледность ее выдает. И мокрый от крови марлевый тампон, прижатый дрожащими пальцами к биопоясу. Девочке нехорошо.

Макс наклонился к ней, навис над ребристой грудной клеткой, изуродованной белесыми шрамами:

– Терпи, котеночек. Даст Будда, сегодня прорвемся. И все закончится, и домой, и в нормальную больничку под капельницу. Потерпи уж немного!

– Да. Немного. – Губы амазонки едва шевелились, воздух изо рта холодком скользнул по уху Макса, продырявленному случайным осколком, кажется, сотню лет назад. – Да. Зато я отомстила ему.

– Что? – У Макса пересохло в горле, сейчас бы хлебнуть транк-колы. – Что ты говоришь?

– Ему. Я… Отомстила! Я!..

…труп Родриго на плечах мальчишки…

А ведь девчонка таки завалила латиноса, факт. Она столкнула его с «тропы», проверенной Дмитрием Семеновичем Нисизавой. Мальчишка, надо признать, отменно сыграл, хоть ему и сразу не повезло – по жребию выпало стать в авангард. Но у него оказался настоящий дар: он чувствовал, что ли, самый оптимальный и безопасный маршрут. Нисизава трижды провел команду к воротам противника, и трижды Макс забил гол. Трижды!

Столкнула. Отомстила, значит. Ну-ну.

– За что?

– Он… меня… там…

Однажды Родриго встретил на улице девушку. Она вышла из такси и нетрезвой походкой направилась к подворотне. Организму загулявшей молодицы требовалось избавиться от излишеств. Вот за мусорными баками Родриго ее и взял. Напал сзади, ударил чем-то – кастетом? обрезком трубы? – в затылок, повалил на асфальт и…

Потом она долго посещала психиатров. Всерьез завязалась с сектой амазонок. Она больше не могла терпеть общество мужчин. И вот однажды увидела по телевизору футбольный матч. Родриго Санчес, тот самый насильник, улыбался в камеру…

Макс отвернулся. Уж он-то никогда бы не завербовался в команду, чтобы отомстить. Зачем? Все равно у твоего обидчика почти нет шансов выжить, и смерть его скорее всего будет мучительной.

Пополнение уже добротно промариновано. Тренер подготовил ребятишек к тяготам большого спорта: спокойны, смирились. Финал скоро, чего ж теперь волноваться? Трое наверху обсуждали тактику грядущей игры. Им не терпелось проверить себя в деле.

Познакомиться, что ли?

Вялые рукопожатия, тотчас забываемые имена, лишенные смысла вопросы из разряда «А что вы чувствуете, когда рядом кто-то умирает?» и «Можно ли добивать своих? Правда, за это доплачивают?»

Еще одна дама в коллективе, да к тому же настоящая секс-бомба. Вау! Макс неприлично уставился на красивую – прямо-таки умопомрачительную! – брюнетку. Ноги длинные, губки алые, попка круглая. Волосы замысловато уложены: смазанные ароматическим маслом, они торчали в стороны, стильными колтунами опоясав череп от виска до виска.

– Разрешите представиться: Максим Мцитури.

– Альберта Гансовски. – Брюнетка улыбнулась в ответ.

Полька, значит. Для финала самое то. Зрители любят смотреть, как секс-бомбам отрывает их красоту.

От завтрака Макс отказался. Скоро не до еды будет. В замкнутом пространстве боевой дух давно уже превысил предельно допустимую концентрацию.

– Эй, смертники, на выход!

Пора.

Рельсы, полумрак и бесконечность дождя.

Стасу зябко. Шелест капель, падающих с проводов в листву, убаюкивает. Так почему бы и не уснуть? Делать-то все равно нечего, в смысле ничего нельзя сделать, только ждать можно, а ждать больно: пальцы болят, ноги болят… А пятки не просто болят, а болят очень-очень. Лишь в забытье спасение от мук.

Бах! Бум!!! Бам!.. Стас проснулся от грохота. По рельсам скользил свет, свет путался в мокрых проводах. Откуда? Что это? Враги?!

Это не грохот взрывов, не вертолетный стрекот, не тамтамы Обожженных Бедер. Просто грохот, просто лязг металла, и…

Старый Сокол хотел вскочить, чтобы встретить опасность как подобает воину така, но мышцы его замерзли ломким льдом на хрупких костях. Он повалился на бок и тут же вновь попытался встать.

Грохот. Свет. Опасность.

Враг уже рядом!

Рукоятку томагавка не удержать – выскальзывает, дробит сломанные пальцы на тысячи осколков. Мачете выпал из ладони, щуп бесполезен. В бандольерах есть гранаты. Применить бы по назначению, но слишком опасно, рук словно нет вообще. Жди, Стас, лед на костях уже начал таять, скоро потечет кровь по жилам.

Тяжело дыша, он привалился спиной к стене, шероховатой от облущенной краски. Его била дрожь, он был готов умереть. И готов убивать. У него пять скальпов на поясе. И мачете, томагавк и гранаты.

Грохот. Свет. Икра, пробитая стрелой, опять кровоточит. Не вовремя. Терпеть. Ждать.

Единственный глаз заплыл слизью, ничего не видно. Стас осторожно выдавил из-под ресниц липкую дрянь, моргнул.

Грохот, скрип, визг. Нечто огромное и красное вывалилось из яркого света, осени и дождя. Нечто протяжно застонало, остановившись у самого навеса, под которым спрятался Старый Сокол. Нечто – это сталь, резина и стекло. Этот неведомый зверь, похоже, родня танку и вертолетам. И он голоден – открыл три рта сразу.

Поморщившись от боли, Стас встал. Томагавком такую тушу не одолеть. Гранатами тоже. Все, Старый Сокол, прошел ты тропу жизни до конца. А раз так, стоит ли напоследок трепыхаться? Не лучше ли, как подобает воину, с достоинством принять смерть, будто не она за тобой пришла, а ты сам ее заждался?

Пошатываясь, Стас направился к зверю.

И вот он в пасти красного монстра.

Тут светло, хотя не видно ни одной свечи или лучины. И ряды стальных кресел. Зверь уже кем-то закусил, Стас тут не единственный.

Но из-за слизи почти ничего не видно, Старый Сокол никак не разберет, кто с ним рядом – воин это или хранительница очага, враг или друг. Стас аккуратно протер глаз. Это правильная привычка – все делать аккуратно. Но прежде чем Стас вновь обрел способность видеть, он услышал сварливый женский голос:

– Ну чё таращишься, как кобель на сучку?! Лицом не щелкай, запрыгивай! Я таких молоденьких из чистого удовольствия катать готова. Давай, не зевай!

Старый Сокол открыл рот от удивления. Кто эта женщина и что ей нужно? И куда запрыгивать, почему зевать нельзя и как вообще можно щелкать лицом?