– Наш, – ответила Алла.

– Что ж вы его туда послали? – укоризненно поинтересовалась собеседница.

– А что, надо было своего забрать и послать вашего?

На памятнике выбиты слова, которые написала Лена. «Пока на свете войны есть, нет в сердце места для покоя, дороже жизни воинская честь, жизнь ты отдал, но честь имеешь».

Жизнь продолжается. У Лены трое детей: старшей, Анне (назвали в честь моей мамы), пятнадцать лет, Олегу двенадцать лет, маленькой Сашеньке (назвали в честь Александры Герасимовны, моей тещи) – шесть.

Вот так по нашей семье трижды прошлась война: родители – ВОВ, я – Афган, мой сын – Чечня.

В конце ноября 1996 года мне позвонил в Самару министр обороны Игорь Родионов и предложил должность командующего ВДВ. Я стал отнекиваться, а после выяснилось, что мою кандидатуру министру порекомендовал бывший командующий ВДВ Дмитрий Семенович Сухорукое. В разговоре с министром он дал мне хорошую характеристику. Проходит три дня, звонит мне сам Сухорукое и говорит: «Есть два кандидата на войска – ты и генерал Марков, заместитель командующего Сибирским округом, ни одного дня не служивший в ВДВ». И дальше начинает меня отчитывать: «Ты почему отказываешься? Только ты!..» Он мне столько всего наговорил. Я отвечаю: «Дмитрий Семенович, понимаете, боюсь, что могу сорваться, начать мстить за сына, мне это очень тяжело».

– Ты возьми себя в руки, ты видишь – люди гибнут!

– Я подумаю сутки.

– Нет! Снимай трубку, звони министру. Он ждет твоего звонка. Я его убедил.

Я отвечаю: «Есть!»

Звоню Родионову: «Товарищ министр, извините за минутную слабость, я все обдумал, оценил ситуацию. Согласен».

– Всё, готовься к вызову.

Так я вернулся в Воздушно-десантные войска после десятилетнего перерыва уже в качестве командующего.

История возникновения и становления Воздушно-десантных войск достаточно исследована в обширной научной и публицистической литературе. Она ведет свой отсчет со 2 августа 1930 года, когда под Воронежем был выброшен небольшой воздушный десант в количестве двенадцати человек. Эта дата, 2 августа, как День Воздушно-десантных войск утверждена Приказом министра обороны СССР от 18 июля 1970 года и с 2006 года в Российской Федерации также официально отмечается как День ВДВ. Хотя, справедливости ради, необходимо сказать, что первое формирование – авиамотодесантный отряд – появилось в Красной Армии только в марте 1931 года, а сам праздник ВДВ продолжительное время отмечался в рамках празднования Дня воздушного флота СССР.

В. Ф. Маргелов добился того, что войска, которым он отдал более четверти века жизни, стали вровень со стратегическими видами Вооруженных Сил СССР, такими, как ракетные, и их название стали писать с заглавной буквы.

О метаморфозах подчинения и переподчинения Воздушно-десантных войск (они входили в состав Воздушной армии, в состав Сухопутных войск, в резерв Верховного командования и т. д.] можно написать остросюжетный детектив. ВДВ неоднократно меняли штатную структуру, подвергались немыслимым сокращениям, всевозможным перемещениям, и наконец, с исчезновением с карты мира такого государства, как Советский Союз, на долгое время превратились в «кочевников». 7-я гвардейская воздушно-десантная дивизия передислоцировалась из Литвы в Новороссийск, 44-я учебная дивизия, располагавшаяся по соседству, и вовсе лишилась своего порядкового номера и превратилась в 1988 году в 242-й учебный центр, который и по сей день располагается в Омске. 98-я гвардейская Свирская воздушно-десантная дивизия в 1969 году была переброшена в Болград под Одессой, а в мае 1993-го сменила теплые края на Поволжье и обосновалась в Иваново. Именно на базе прославленной Свирской дивизии формировались миротворческие батальоны и бригада, бойцы которой ценой своих жизней твердо стояли между противоборствующими сторонами в Абхазии, Боснии и Герцеговине. 103-я гвардейская воздушно-десантная дивизия, сохранив свой номер, оказалась вне пределов России, в Беларуси, а спустя некоторое время «скукожилась» до бригады аэромобильных сил дружественного государства.

«Тяжелое мне досталось наследство», – констатирует генерал Г. И. Шпак.

Пришлось заменить некоторых заместителей, начальников служб. Этот болезненный процесс длился год. Но постепенно коллектив сколачивался, все утрясалось, появились единомышленники. Я старался подбирать людей не по тому, как они относятся к личности командующего, а способных иметь свое мнение и при этом работоспособных, умных и грамотных. И это оправдало себя. Никого не надо было заставлять работать, все просто получали удовольствие от работы. Я не оценивал работоспособность по количеству часов, проведенных в стенах штаба, мне нужен был результат. Жизнь продолжала ставить перед ВДВ серьезные задачи.

Войска были, что называется, нарасхват. Это батальоны миротворцев ООН, бригады в Боснии и Герцеговине, полк в Абхазии, проводились различного рода мероприятия в Северной Осетии, Дагестане.

Надо было так организовать работу, чтобы все работало как часы.

К примеру, очень часто я бывал в дивизии под Сараево, в Боснии. До этого были там проблемы с комплектованием. Наладили отбор туда людей добросовестных и честных.

Кстати, о Югославии. Летом 1999 года вся Россия в едином патриотическом порыве восхищалась доблестью десантников, совершивших бросок из Боснии в столицу Косово Приштину, Натовцам, уже было поделившим Косово на зоны влияния, мыутерли нос. Это теперь одно из моих любимых воспоминаний в жизни.

Мы тогда начали подготовку к введению российских миротворцев в Косово. Однако знали также, что и американцы спланировали ввод туда своих войск. Они стремились опередить нас, а наши дипломаты явно просчитались. Складывалась неприятная обстановка. Естественно, мы возмущались, поскольку информация шла не из МИДа, а от сербов. Но благодаря работе разведорганов картина представилась более-менее ясной.

Предпринимались разные меры по справедливому разделению сфер влияния между войсками стран-миротворцев, но «союзники» никак не шли на наши уговоры. И вот тогда было принято решение показать себя не только им, но всему миру нашу силу. Готовили мы этот марш-бросок в столицу Косово Приштину фактически под носом у американцев. В пятнадцати минутах ходьбы от штаба нашей бригады располагалась деревянная казарма, в ней – разведывательная рота американской дивизии. Естественно, «прослушки» и тому подобные военные хитрости. Ну, что ж, кто кого? Сами совещания проводили, как обычно, в штабе, а потом выходили на улицу, будто бы покурить, и там ставилась реальная задача. Беседовали один на один – по дороге в столовую, в туалет. Вот до чего доходило. Однако эти меры предосторожности сработали и американцы пребывали в неведении. Мы выходили, например, на патрулирование с тремя БТРами, а возвращались на базу только два. Третий БТР мы прятали на запасном аэродроме. И так продолжалось в течение трех суток. Я в то время находился в Москве и ежечасно выходил на прямую связь с командиром бригады. Командир бригады Николай Иванович Игнатов (впоследствии за этот марш-бросок ему было присвоено звание Героя России) доложил: «Команда готова». Генеральный штаб дал добро. Помогли нам и сербы – за несколько часов до марша они отдали в наше распоряжение свое ВАИ-ГАИ. И мы на БТР-90 на бешеной скорости, иногда до 100 километров в час, понеслись по трассе в направлении Косово.