В сущности, известно только одно лицо, сумевшее вполне овладеть личностью последнего русского монарха. Это была его жена императрица Александра Федоровна, Аликс, как звал ее император Николай и неофициально вся царская семья. Эта полубольная женщина постепенно завладела умом, сердцем, всеми поступками и мыслями своего мужа, который перед ее волей стушевался окончательно. Впитав в себя преклонение перед самодержавием и веру в какую-то неземную связь русского царя с его народом, она приблизила к своей царственной семье Распутина, простого сибирского мужика, который вследствие своего крайнего невежества и аморальности явился проводником к царскому престолу самых темных влияний, сгубивших в конце концов Россию. Внимая его советам, императрица направила все свои силы и болезненно твердую волю на поддержание в ее муже решимости бороться до конца против тех политических уступок, которые властно подсказывались жизнью и возросшим сознанием русского народа.

Император Николай II кроме отмеченных выше черт отличался еще необыкновенно тонко развитым чувством самолюбия и ревности в отношении к собственному престижу.

«Как будто в России политику делает министр иностранных дел», – сказал он однажды с некоторым раздражением и мелкой обидой в голосе по поводу одного из шагов, приписанных в Ставке Сазонову!

Это повышенное самолюбие заставляло министров быть особо осторожными в своих докладах по вопросам, которые могли бы затронуть личность императора. Так, по крайней мере, могу я себе объяснить причину, по которой до самой войны 1914 г. оставался невыясненным в окончательной форме вопрос о верховном главнокомандовании русскими действующими армиями на случай вооруженного столкновения с западными державами. В списке лиц, назначаемых при мобилизации на высшие ответственные должности, в графе против должности Верховного главнокомандующего оставалось белое место.

В начале 1911 г., как я уже говорил в предыдущей главе, в Главном управлении Генерального штаба возникло предположение об организации в Петербурге военной игры с приглашением на нее в качестве участников всех высших чинов армии, которым во время войны предстояло занять наиболее ответственные посты в армии. Имелось в виду в течение игры ознакомить этих лиц с наиболее вероятной обстановкой в ее целом, совместно обсудить решения, которые могли бы быть в этой обстановке приняты, и получить материал для суждения о подготовке приглашенных к участию в военной игре лиц к их предназначениям на случай войны. Попутно предполагалось также, что государь наконец выскажется о том, примет ли он сам на себя предводительствование войсками в случае войны или доверит обязанность главнокомандующего кому-либо из высших чинов армии.

По должности главнокомандующего войсками гвардии и Петербургского военного округа великий князь Николай Николаевич должен был при мобилизации занять должность главнокомандующего армией, остававшейся по плану стратегического развертывания в начале войны в районе Петербурга и Финляндии. Так как военная игра намечалась в районе Привислинского края, то, в сущности, великий князь первое время должен был остаться простым зрителем этой игры. Поэтому он свободно мог рассчитывать получить приглашение государя взять на себя обязанность старшего посредника, что и могло служить хотя бы косвенным намеком на вероятность назначения его в случае войны на должность Верховного.

Но этого не случилось. Царь оставил за собой роль высшего посредника, от его имени должны были исходить и директивы командующим армиями русской стороны. Вместе с тем он пригласил себе в помощь военного министра генерал-адъютанта Сухомлинова. Хотя военная игра на этот раз не состоялась, тем не менее описанное обстоятельство указывало как бы на то, что верховное командование армиями государь оставляет за собой и что он склонен видеть своим заместителем не великого князя, а генерала Сухомлинова.

Читатель уже знает, что по поводу отмены военной игры, выяснившейся лишь за час до ее начала, ходило много сплетен и слухов. Игра была назначена в Зимнем дворце, где для нее был отведен ряд зал, в них расставлены были столы и развешаны на стенах карты. Все имело торжественный и крайне внушительный вид, отвечавший серьезности предстоявших занятий. В отведенное помещение уже прибыли начальник Генерального штаба генерал Гернгросс, я по должности генерал-квартирмейстера и чины моего управления, разрабатывавшие вместе со мной задания и план игры. И вдруг – отмена!..

О причинах таковой можно только догадываться. Похоже на то, что, пользуясь недружелюбными отношениями, существовавшими между великим князем и военным министром, прибывшие с разных концов России военные начальники, в числе которых находились лица, чувствовавшие непрочность своего служебного положения и потому желавшие избежать предстоявшего их испытания в присутствии государя, выставили намеченную игру как подрывающую их авторитет на местах. Ходатаем за них явился великий князь, которому и удалось настоять на отмене.

Таким образом, и эта игра также не выяснила вопроса о том, кому будет вверена ответственность Верховного главнокомандующего в случае войны на Западе. Император Николай II вел себя так, как будто предводительствование войсками он сохраняет за собой.

В согласии с этим предположением был составлен и сам проект Положения о полевом управлении войск, хотя и разработанный заблаговременно, но утвержденный лишь в период уже начавшихся дипломатических осложнений. В нем у государя по званию Верховного главнокомандующего предусматривались два помощника: один – по оперативной части – начальник штаба и другой – по административно-хозяйственной деятельности – военный министр, являвшийся вместе с тем членом Совета министров. Этой схемой наиболее тесно и просто достигалось объединение власти на фронте и в тылу.

С объявлением Германией России войны настал наконец момент решить вопрос окончательно. По всем признакам государь был склонен оставить обязанности Верховного главнокомандующего за собой, и в этом намерении его поддерживала императрица Александра Федоровна, опасавшаяся ущерба личному престижу ее супруга. Внутренне сознавая, однако, свою неподготовленность к этим обязанностям, император Николай II решил искать поддержки в своем намерении у Совета министров, собранного им в Петергофе в один из первых же дней возникшей войны. На этом совете только один военный министр генерал-адъютант Сухомлинов, умевший читать тайные желания своего государя, как называл он императора Николая II, высказал, что армия будет счастлива видеть во главе своего верховного вождя. Все остальные министры во главе с И.Л. Горемыкиным открыто высказали свои сомнения в возможности оставления государем страны и столицы в столь трудные для жизни России времена.

Государю пришлось уступить, и русская армия с нетерпением ожидала услышать имя того, кому будет вверено защитить честь и достоинство ее Родины.

Читатель уже знает, что таких кандидатов явилось два: великий князь Николай Николаевич, занимавший в мирное время должность главнокомандующего войсками гвардии и Петербургского военного округа, и военный министр генерал-адъютант Владимир Александрович Сухомлинов.

Первого немым молчанием выдвигала армия, второго – круг лиц, враждебно настроенных к великому князю.