– Пинать пятки? – переспросила она. – Танцевать?

Он рассмеялся:

– Маяться от безделья. Я буду с удовольствием учить вас идиомам. Ешьте.

Петра ела с большим удовольствием. Все было необычайно вкусно.

– Теперь, пока мы едим, расскажите, кто возражал, чтобы вы покидали Милан, и почему.

Аппетит у Петры мигом исчез, но она понимала, что надо что-то ему рассказать.

– Его имя граф ди Пуриери, и он желает меня.

– Мужчина с хорошим вкусом. Граф. Богатый и могущественный человек?

– Очень.

– И ваш любовник? – Он как ни в чем не бывало отправил в рот кусок рыбы.

Петра возмущенно на него посмотрела:

– Да.

– Это случилось после того, как вы стали монахиней? – спросил он.

– Разумеется, нет.

– Это вполне возможно. Но в таком случае вы должны были быть очень молоды для такой связи.

– Вы можете забыть о своих инквизиторских инструментах, сэр. Я готова рассказать все. По крайней мере столько, сколько вам нужно знать. Чему вы улыбаетесь?

– Ваши руки, – ответил он. – Вы много жестикулируете. Раньше вы не делали это так часто.

– В монастыре это не одобрялось.

– Но теперь появляется настоящая Петра д'Аверио. Как бабочка. – Он щелкнул пальцами, и его маленькая собачка подбежала, чтобы получить свой кусочек. – Эту породу называют бабочкой из-за больших ушей и отметины на мордочке.

– Я не бабочка, – возразила Петра.

– Но вы и не камень. Ешьте. Если вы в опасности, вам понадобятся силы.

Петра повиновалась, пораженная его способностью раздражать ее даже во время еды. Но еда была очень хороша, а Петра очень проголодалась. Она и не заметила, как съела всю рыбу.

Робин поменял тарелки и положил ей что-то вроде мясного фрикасе с овощами, но потом напомнил:

– Граф ди Пуриери?

Она вздохнула:

– Я знаю его почти всю свою жизнь. Он друг моего брата. Я вообразила, будто влюблена в него. Мы встречались тайно. Я была глупа. Вот и вся история.

– Ешьте, – снова сказал он. Когда она проглотила кусок, он произнес: – Наследник титула был неподходящей парой для вас?

Вот они и подошли к тому, что ей хотелось бы скрыть.

– Это я была неподходящей парой для него. Будучи молодой и глупой, я считала это незначительным препятствием, но это было заблуждение.

– Так вас поэтому спровадили в монашки?

– Я сама решила удалиться в монастырь, но да, одной из причин была настойчивость Лудовико. Он не мог жениться на мне, поэтому хотел, чтобы я стала его любовницей.

Робин перестал есть.

– Ваша семья не захотела вас защитить?

– Мой отец умер. Мой брат его друг.

– К тому же – мои извинения, если я обижу вас, – он шавка.

– Собака? – удивилась она.

– Собака может быть благородным животным. Шавка – самый низкопробный, порочный тип, которого следует пристрелить.

– А. – Петра съела еще кусочек нежнейшего мяса, наслаждаясь мыслью, что ее брат Чезаре – шавка.

– Но стены монастыря не защитили вас, – сказал Робин.

– На какое-то время защитили. Точнее сказать, защитила меня моя матушка. Видите ли, все это не имеет значения. Если Варци мне привиделся…

– Варци? – переспросил Робин, и Петра поняла, что впервые упомянула это имя.

– Это человек Пуриери. Его охотничий пес. Тот, которого он послал за мной.

– Допустим, он вам не привиделся. Если мы в опасности, я предпочитаю это знать. Продолжайте.

Петра съела еще немного.

– Мне показалось, что я увидела Варци, когда мы въехали в Аббевиль, но вы знаете, как бывает. Мы окликаем друга, но когда он оборачивается, оказывается, что это совсем другой человек. Должно быть, так и случилось: будь это он, непременно схватил бы меня.

– Он просто не успел, вы уехали со мной.

Робин прав, подумала Петра.

– Ожидай лучшего, но готовься к худшему, – сказал Робин. – Расскажите мне о Милане.

Петра заколебалась, но Робин заслуживал знать хотя бы часть правды.

– Это сложно. Сначала моя глупость с Лудовико. Потом умер мой отец. Овдовев, моя мать пожелала удалиться в монастырь, такое часто случается, и я попросилась поехать с ней, потому что знала, что с моим братом, который унаследовал титул, будет сложно.

– Довольно радикальное решение.

Она пожала плечами:

– Я не видела другого выхода, и не так уж необычно для молодых женщин из хороших семей жить в монастыре.

– Почему?

– Они бывают обузой. Им не позволяют выходить замуж за человека ниже их по положению, но молодые люди из равных им семей хотят большое приданое. Сыновьям не возбраняется жениться ниже своего статуса, если есть деньги. Зачем жениться на сестре друга, если можно разбогатеть, женившись на дочери венецианского торговца шелком?

– Именно это и сделал Лудовико? – спросил Робин.

– Дочь генуэзского торговца специями, но… Разве в Англии не так?

– Нет, вероятно, потому, что у нас нет монастырей, чтобы сплавлять туда наших печальных дам. Как недальновидно со стороны Генриха VIII. Дом, полный нескольких поколений старых дев, будет настоящим адом.

– Правда? – спросила она, внимательно изучая его. – Вы бы женились на даме вашего положения, если бы под рукой была дочка богатого купца?

– Вы дочь богатого купца?

– Нет.

– Увы.

– Почему? – Когда Петра поняла, что он имел в виду, она сказала: – Я без гроша, сэр.

Он пожал плечами:

– Я полагаю, что женюсь на даме моего статуса, у которой к тому же будет значительное приданое.

– Значит, деньги имеют значение.

– Деньги всегда имеют значение, но бывает приданое другого рода. Могущественные связи и влияние тоже высоко ценятся.

– Неужели никто в мире не женится по любви? – спросила Петра.

– Моя дорогая Петра, только не говорите, что вы романтичны.

– Когда-то была, а теперь нет.

– Я не имею ничего против любви, – сказал он, – но при хорошем управлении она совмещается с другими выгодами.

– А если нет, есть менее священные способы решения проблемы.