– Лучше крепкий кофе, – ответил Юрий и поднялся наверх.

– Люда, сделай, пожалуйста, крепкий кофе, мы в кабинете, – попросил он жену.

– А яду ему не налить? Как земля таких злодеев носит? – язвительно спросила жена, направляясь на кухню.

– Вы уже в курсе случившегося? – спросил Юрий, слыша речь жены Стаса.

– Лиза звонила, как только ты подъехал, хотела убедиться, что ты у нас. Девочка переживает и за тебя тоже. Давай на чистоту, раз уж приехал, значит, ждешь совета. Рассказывай.

Юрий рассказал о своем похождении, о фотографиях, о разговоре с Надей неделю назад, о пощечине и о сегодняшнем случае.

– Да друг, дел ты, конечно, нагромоздил кучу, разгребать теперь нужно долго и очень осторожно. Чего тебе не хватало? Только честно. Жена у тебя была молодая, красивая, к тому же еще и умная. Нет у нее сексуального опыта – научи, сделай так, чтобы она поняла, что ты от нее хочешь, чего ждешь? Нет, тебя понесло по проторенной дорожке. Чего ты добился? Мало того, что был виноват, еще выставил виновной ее. Как-то это даже не по-мужски. Ты думаешь, у нас с Людмилой за семнадцать лет не было конфликтов? Но у нас хватило ума, что бы решить их совместными усилиями, честно признаться в том, чего мы хотим оба, чего ждем, друг от друга, чтобы подобное не повторялось. Теперь она не только моя жена и мать моих детей, но и подруга. Я не ищу никого на стороне, меня все устраивает. Ты с какой целью женился? Молчи, я сам тебе скажу. Первое время ты голову себе ломал, как такая женщина и не моя? А пока ломал голову, заметил, что вокруг нее крутятся молодые парни, заревновал, влюбился, а любовь оказалась взаимной. Потом тебе захотелось приобрести новый статус. Ведь с такой женщиной, как Надя, не стыдно появиться, где угодно, даже в посольстве США. И вот она твоя. Мечты идиота сбылись! Чуть больше года потешил свое самолюбие, а тут на тебе – арест. Кто может помочь и не предать? Конечно любящая жена. Она впряглась по полной программе. Муж на свободе, и жене от него награда, в виде четырех месяцев верности. Ты молиться должен был на нее, а ты ее предал. А все потому, что у тебя большая часть мозгов перекочевала туда, на чем ты сидишь, и работают они в том направлении, куда укажет твой член. Ты знаешь, что я прав. А ты не думал о том, кто и для чего тебя фотографировал? Ты, насколько мне помнится, не олигарх, не депутат Думы, которого можно шантажировать и что-то с этого иметь. Это друг мой мелкая пакость в отместку за что-то. Кого– то ты обидел и тебе решили отомстить таким образом. Думай, либо это ревнивый муж, либо обиженная твоя пассия. Других вариантов у меня нет. А кто с тобой на фото? Может это вообще фотомонтаж? Сейчас с этим просто. Думай, Юра, думай. Помочь я тебе в данной ситуации не в силах. С разводом чего спешил? Его же любой суд признает недействительным, напиши она заявление. Куда не посмотри, со всех сторон дурак. А Лиза, чем она думала? Господи, что же вы за семейство вампиров. Девчонка сколько раз хотела уйти, но шла у вас на поводу, оставалась. Не догадываешься почему? Любила она вас, потому и оставалась, а не потому, что ей это было удобно. Я завтра навещу ее, может на работе останется, пойду на все ее условия. Ты знаешь, если бы это помогло исправить ситуацию, я от души набил бы тебе физиономию.

– Ну, вот и поговорили, – сказал Юрий. – Фотографии настоящие, я знаю, чьих рук это дело, но это ничего уже не меняет.

– Я сказал то, что ты хотел услышать, и в чем боишься признаться даже сам себе. Слишком давно я тебя знаю, чтобы ошибиться. У тебя теперь одной проблемой станет больше. Твоя Лиза либо пойдет по пути Нади, либо по пути своего папы, что гораздо хуже.

– Ты, осторожней на поворотах. Лиза ребенок.

– Этому ребенку 17 лет и она соображает не хуже нашего, только примера для подражания приличного нет. Ты знаешь, как она себя поведет, если поссориться со своим Романом? Молчишь? Вот и я не знаю, а Надя знала бы.

– Лиза звонит. Спрашивает, когда появишься дома? Поговоришь или поедешь? – спросила жена Стаса, держа в руках трубку телефона.

– Поеду домой. Мы собирались в больницу.

В то время, когда Юрий уехал к Стасу, Никитична приехала в больницу, купив для Нади фрукты и сок. Надя, узнав, кто приехал, позволила ей войти. Никитична привезла ей ее сумку и пакет с передачей.

– Ты не переживай, я пришла сама от себя. Я сказала, что ухожу от них. Вечером заберу свои вещи, поживу, пока найду работу, у Владимира Петровича.

– Вам нельзя уходить. Если Владимир Петрович узнает, что вы ушли от сына и внучки, вряд ли он будет Вам рад. Какие бы они не были, они его семья. А рассказывать ему всю правду нельзя, у него же сердце больное. Может, проснется совесть, и они попросят Вас остаться. Вы знаете их как никто другой. От добра добро не ищут. Кто знает, как будет в другом месте?

– Ты считаешь это можно простить? – спросила Никитична.

– Предали меня. Предали люди, которых я любила, которым доверяла, как себе. Вам просто жаль меня, обидно за меня и стыдно за них. Но ведь они другими и не были раньше, разве вы забыли? Возможно, что– то хорошее все же прижилось. Попросят – оставайтесь в доме, а если все же надумаете уходить, найдите сразу куда. Спасибо за вещи, сумку поставьте в шкаф, чтобы не ругали. Вы не переживайте, я справлюсь, время лечит, – сказала Надя и на глазах ее выступили слезы. – Фотографии – это не самое страшное, гораздо обиднее равнодушие и упреки, которых я не заслужила. Я выходила замуж, зная о его прежних похождениях, но очень надеялась, что моя любовь сделает его другим. Она и сделала, но ненадолго. Мне так хотелось сообщить ему о ребенке, но ему уже было не до меня. Ну, а дальше Вы все знаете, и хватит об этом. Прошлое не вернуть и ничего уже изменить нельзя. Простите меня, Вы идите, я хочу побыть одна.

Никитична вышла, тихонько прикрыв дверь, в глазах ее стояли слезы.

Часа через два в дверь постучали и, не дожидаясь ответа, вошли.