Кроме того, во второй главе мы упоминали, что несколько групп американских финнов прибыло в Карелию уже в 1920-е гг. В 1922 г. на побережье Белого моря в местечке Княжегуба хорошо оснащенной артелью из 9 человек, прибывшей из США, был основан рыболовецкий кооператив. Вскоре в «Knösäs» (так финны стали называть трудно произносимое название места) приехала вторая группа, состоявшая из четырех семей и пяти неженатых мужчин. Кооператив весьма успешно работал все годы НЭПа, после чего его члены разъехались по всей республике[316]. В 1925 г. под Олонцом начала действовать сельскохозяйственная коммуна «Сяде», основанная канадскими шахтерами из города Кобальт (провинция Онтарио). На протяжении 1925–1927 гг. в коммуну прибыло три группы канадских финнов, и к 1932 г. ее население составляло 52 человека[317]. Тогда же в республике появились и другие североамериканские финны, ехавшие в Карелию, чтобы, как писал в 1922 г. домой в Форт Брагг (Северная Каролина) один из них, Энок Нельсон, «наполнить большим содержанием свою жизнь»[318].

Согласно всекарельской переписи 1933 г., с 1920 по 1929 г. в республику на постоянное место жительства переехали 1167 финнов, из них 314 рабочих[319]. Большую часть иммигрантов 1920-х гг., как уже отмечалось, составляли красные финны, однако зафиксированная в переписи трудовая миграция в большей степени относится к американским финнам. Половина рабочих – 154 человека, прибыли в Карелию с 1920 по 1926 г., т. е. именно тогда, когда советским правительством поощрялась сельскохозяйственная иммиграция. Таким образом, к 1930 г. в Карелии трудилось не менее нескольких десятков, если не сотен американских финнов.

В 1930 г., после получения соответствующего разрешения от советского правительства, в Карелию прибыли как минимум две организованные группы: 25 сентября – уже упоминавшаяся группа лесорубов из Канады и 14 декабря – группа рабочих из США. Численность первой группы, как отмечалось ранее, в разных документах указана по-разному, но наиболее достоверными нам представляются сведения Переселенческого управления 1931 г., в которых говорится, что группа состояла из 25 мужчин, 3 женщин и одного ребенка[320]. Вторая группа известна поименно, сохранился ее полный список – 48 мужчин, 19 женщин и 11 детей. В основном это были промышленные рабочие, автомеханики, строители и даже один инженер[321]. Как видим, численность только этих двух групп составляла 107 человек. В это же время в Карелию начали перебираться и те американские финны, которые ранее приехали в другие регионы СССР, например из сельскохозяйственной коммуны «Kylväjä» в Ростовской области. Все эти ранние иммигранты остались практически незамеченными в документах Переселенческого управления.

Таким образом, к 5496 иммигрантам – числу, которое Переселенческое управление назвало «окончательным» (см. правую часть табл. 3), – необходимо добавить еще как минимум несколько сотен человек, прибывших до 1931 г. Однако нельзя назвать исчерпывающими и его данные за 1931–1935 гг. Во-первых, следует иметь в виду, что это, как говорится в документах, были «сведения о завезенных и водворенных промпереселенцах в постоянные кадры за время с 1931 г. по 10 апреля 1935 г.»[322], т. е. сведения о тех людях, которые прошли оформление в Переселенческом управлении и были им направлены на работу. Однако известно много случаев неорганизованного приезда, когда иммигранты искали работу самостоятельно, или ехали непосредственно к родственникам и друзьям, не регистрируясь в Переселенческом управлении. Так, по данным управления, в 1931 г. в Карелию приехали 2598 американских финнов, однако получили разрешения на въезд в СССР (КАССР) на основании правительственных постановлений 1930–1931 гг. не менее 2770 человек[323]. Конечно, кое-кто мог передумать уже после получения разрешения на переезд, но для иммиграции 1931 г. это было нехарактерно. Скорее наоборот, люди любыми способами пытались попасть в СССР, и помимо организованных групп, сформированных КТП, ехало много отдельных семей или небольших компаний, которые самостоятельно оформляли туристические визы и потом оставались в Карелии. Полномочный представитель СССР в Швеции Смирнов в августе 1931 г. в своем письме к Гюллингу критиковал деятельность американских переселенческих организаций за небрежное составление списков иммигрантов. По словам Смирнова, на кораблях оказывалась масса народу, не обозначенного ни в одном из списков[324]. В архивных документах и биографических интервью часто встречаются имена, не упомянутые ни в одном сводном списке завербованных и прибывших иммигрантов. Эти люди ускользнули от внимания Переселенческого управления, но их следы можно обнаружить в других документах, и в нашем (далеко не всеохватном) исследовании мы встречали десятки подобных «невидимых» иммигрантов.

Во-вторых, данные за 1935 г. охватывают лишь первый квартал (январь – март). По спискам же, сохранившимся в архивном фонде Переселенческого управления, с 22 апреля по 20 сентября в Петрозаводск прибыло еще 13 небольших групп из США и Канады общей численностью не менее 120 человек[325]. Это были, надо полагать, последние переселенцы.

Наконец, в материалах 1935 г., подготовленных карельским ГПУ для обоснования ликвидации Переселенческого управления, говорилось, что за время его работы в республику было завезено из Северной Америки 4681 человек, из них остались в Карелии 3713, остальные уехали[326]. Отметим, что речь в документе идет только о взрослых мужчинах и женщинах, в той или иной степени занятых на производстве. Если принять во внимание, что в среднем не менее трети североамериканских иммигрантов составляли дети и неработающие женщины, то численность приехавших только в начале 1930-х гг. должна была превышать 6 тыс. человек.

Таким образом, представлется правомерной оценка общего числа американских и канадских финнов, иммигрировавших в Советскую Карелию, в диапазоне от шести до шести с половиной тысяч человек – вероятно, ближе к верхней границе.

Социально-демографический анализ материалов 1930-х гг. затруднен также тем, что в газетных и журнальных публикациях того времени превалируют такие выражения, как «канадские финны» или «канадские лесорубы». Так нередко называли всех североамериканцев, хотя основной поток переселенцев был из США, а не из Канады. Одно из возможных объяснений заключается в том, что первая группа иммигрантов, прибывшая осенью 1930 г. и получившая исключительное внимание советской прессы, целиком состояла из канадских лесорубов. В результате «канадские лесорубы» превратились в устойчивое словосочетание в лексиконе советской прессы и официальных документов; в дальнейшем оно применялось ко всем иммигрантам из Северной Америки безотносительно их профессии и страны, откуда они эмигрировали. К тому же большинство канадцев, в отличие от более разнообразного контингента переселенцев из США, действительно были лесорубами или имели другие, вполне пролетарские специальности. Публикации и документы того времени также нередко использовали более обобщенный термин «инрабочие». Чаще всего он применялся по отношению к североамериканским финнам, но так называли и других зарубежных граждан, работавших в Советской Карелии в 1930-е гг., в том числе шведов, датчан, норвежцев, немцев, чехов, британцев и даже китайцев. Наконец, большинство финнов прибывали из Северной Америки (особенно из Канады) с финскими паспортами, поскольку только некоторые из иммигрантов первого поколения успели получить американские или канадские паспорта[327].