– Раньше у меня было налаженное дело в Орегоне. Производство и распространение, все такое. А потом мной заинтересовались копы, но я вовремя унес ноги. Начал тут, на пустом месте. Всего три месяца назад.

– И сколько заработал?

– В прошлом месяце тысяч двадцать.

– И этого достаточно?

Брайан сглотнул. Лес стал каким-то странным. Сумерки сгущались быстрее обычного, наползали со всех сторон, даже будто из головы старика.

– Ну, хотелось бы побольше, но нужно время, чтобы…

– Заткнись, – сказал Дьявол. – Меня не интересует твой бизнес-план. Я просто проверяю, не безразлично ли тебе, что те, кто покупает твой товар у бармена в «Облаве» или у других дилеров, торгуют своим телом, воруют, убивают людей в авариях или в разбойных грабежах, поджигают трейлеры, в которых спят дети, в кровь расчесывают лица и руки, пытаясь отогнать невидимых тараканов, превращаются в ходячие скелеты, потому что забывают о еде и остаются без зубов в гниющих кровоточащих деснах, а потом подыхают в одиночестве где-нибудь в канаве и успокаиваются навечно. Нет, ты пойми меня правильно. Я только за. Отлично сработано, Брайан. Я просто проверяю, как ты к этому относишься.

– Я ж никого не заставляю потреблять всякую дрянь.

Дьявол захохотал.

– А что такого? Я и правда никого не заставляю. Они сами приходят и просят. Деньги дают. Вот сами и виноваты.

Старик кивнул:

– Ты мне подходишь.

– Для чего?

Дьявол растянул уголки губ в некоем подобии улыбки, и Брайану сразу захотелось оказаться где-то еще. Где-нибудь подальше.

Но он не мог двинуться с места.

Ему ужасно захотелось полностью изменить свою жизнь и провести ее далеко-далеко отсюда; он понимал, что для этого надо всего лишь сделать один шажок, а потом другой, но, как ни пытался, ноги не слушались, их словно прибили к земле, и начать было невозможно, слишком трудно или попросту легче оставаться там, где он был, и продолжать то, что он делал, хотя он и сознавал, что с каждой секундой тени становятся все ближе, темнее и холоднее. На миг Брайан словно бы заглянул в жизнь своих покупателей, как если бы их истории внезапно изложили понятным ему языком, но теперь было уже поздно, а читать он вообще не любил.

Он перестал сопротивляться и напряженным голосом спросил:

– Что ты со мной делаешь?

– Веду тебя в ад, – сказал Дьявол.

– Я не…

– Посмотри мне в глаза.

У Брайана не было выбора. На миг стало тихо. А потом нет. В полумиле отсюда кугуар, услышав крики Брайана, вздрогнул и побежал прятаться.

Потом Дьявол сидел на крыше Риттенхаус-билдинг, самого высокого здания в Санта-Крузе. После землетрясения Лома-Приета в 1989 году Риттенхаус-билдинг стал символом надежды на восстановление Пасифик-авеню, но с тех пор пустовал. Дьявола всегда привлекала разница между надеждой и действительностью. Ему нравился вкус разочарования, хрусткая хрупкость мечты. А еще высота. Для полного обзора – выражаясь буквально и фигурально – не найти лучшего места, чем крыша самого высокого здания.

Дьявол был не в настроении. Происшествие с Брайаном не дало нужного результата, а под конец и вовсе встревожило. Дьявол проник в душу Брайана, перебрал подробности его унылой жизни, начиная с самого детства, с любопытством отыскал причины его злобы, эгоизма и неуверенности в себе, а потом забрался глубже, но и там нашел только капли нужной ему энергии. Жажда наживы – не корень вселенского зла. Корыстолюбие само себя вознаграждает. В погоне за богатством люди совершают злодеяния и принижают окружающих ради материальных благ, но это лишь первые шаги к злу.

Нет, злу гораздо ближе чистая алчность, не ради денег и не ради власти, а злодеяния ради самих злодеяний, так что довольно быстро – Брайан еще даже не успел обезуметь – Дьявол пожалел, что провел слишком мало времени с типом из Майами. Как там его звали? Вот он был ближе к нужному глаголу. Гораздо ближе.

Наконец глаза Брайана закатились, тело затряслось, из-за плотно сжатых зубов вырвались какие-то звуки. Однако же это не подбодрило Дьявола, и он собрался было разорвать связь и отшвырнуть умирающее тело на поляну, как корм для крыс, мух и жуков, но тут случилось неожиданное.

Глаза Брайана распахнулись, взгляд сфокусировался, а все тело напряглось. Поначалу Дьявол решил, что тот умер не ко времени, и тут же заметил, что глазами Брайана смотрит кто-то другой.

Не Брайан. Кто-то – или что-то – еще. Что-то жестокое и сильное.

– Твои дни сочтены, – выговорил рот Брайана.

Голос был чужим – глубоким и гортанным, таким же, какой Дьявол обычно исторгал из глоток одержимых. Когда-то, давным-давно, в Салеме, у него получилось очень удачно.

– Ты кто? – спросил Дьявол.

– Имя нам легион. Мы неумолимы, как прилив.

Дьявол чувствовал, как нечто пытается вытолкнуть дьявольские щупальца, проникшие в каждый уголок души Брайана. Рот Брайана снова задвигался, но теперь глотка исторгала не один, а множество голосов, громких, так что было не разобрать, что они говорят.

Дьявол поспешно отступил.

Глаза Брайана сверкнули в последний раз, и тело упало на поляну. Бездыханное, незначительное, мелкое, как миллионы вещей на свете; предмет, облаченный в предметы (одежду из магазинов «Гэп» и «О’Нилл»), содержащий в себе другие предметы (свертывающуюся кровь, остатки пива из «Облавы», съеденный на обед «биг-мак»), а также объединенный близостью еще с какими-то предметами в карманах (ключи от грузовика, кошелек, мелочь, квитанция из багетного магазина за рамку для фотографии родителей – подарок на годовщину их свадьбы), – все это стало бесформенной грудой на поляне рядом с другой бесформенной грудой, которая еще недавно была Кенни.

Дьявол видел бессчетное число смертей. Приносил смерть, восхвалял смерть, радовался смерти. Но эта ощущалась иначе.

Он все еще сидел на крыше Риттенхаус-билдинг, обдумывая насущную проблему, когда с неба что-то свалилось и глухо плюхнулось рядом.

– Тупые пеликаны, – пробормотал голос. – На них не полетаешь. Костлявые придурки.

Дьявол терпеливо ждал, когда же Ветроцап наконец встанет на ноги и подойдет к нему.

– И что?

– Привет, босс. Ну как, удачный денек?

– Нет. Так что обрадуй меня чем-нибудь, Ветроцап, или молчи.

Бес замер, не говоря ни слова.

Ветроцап, неловко переминаясь на месте, молчал вот уже три минуты.

Дьявол закатил глаза:

– А теперь представь себе, бес, что я на время отменил свое предписание молчать, если добытая тобой информация не содержит никаких радостных вестей.

– Чего-чего?