— Мы, Гена, тоже фокусы делать умеем. Пусть побудет здесь.

— Понимаю, — сказал Полежаев, положив руку на карман, хотя никакого особого понимания его маленькие цвета поблекших васильков глазки не выказали. — А что, исчезнет?

Нужная информация была получена, когда приятели уже с час как воплощали задуманное в баре «Три пузана».

В полумраке стелился густой дым, казалось, его можно нарезать ножом, а куски выпихнуть в окно или растащить по углам, чтобы лучше виделось и дышалось.

За столиками негромко переговаривались посетители, а из темных углов время от времени доносился смех. В соседнем помещении щелкали шары бильярда.

Полежаев вышел на улицу, послушал в трубку, потом вернулся и сказал:

— Вот ответы на твои вопросы. Во-первых, да, действительно, авантюрка одна у господина Маркоффа состоялась. Только не с девушкой по вызову, а с вполне приличной. Это плохо?

— Нормально.

— Он с ней познакомился случайно в одном из клубов. Во всяком случае, так он сам ее отрекомендовал: very decent. Он сразу сообразил, к чему я клоню, и дал свои комментарии: никаких шансов, что она воспользовалась ключиком или сделала с него слепок, не существует. Господин Маркофф ключ с шеи не снимал ни на секунду. Что касается дубликата, то я тебе говорил: его сделать невозможно. Это ключ, не поддающийся подделке, будет хуже.

Во-вторых. Что касается сознательного выбора ячейки клиентом. Мне сообщили, что, возможно, это и случалось, но, как правило, клерк просто выписывает следующий по счету номер. Или компьютер его выбирает в произвольном порядке. Но в принципе, если клиент запросит определенный номер ячейки, у банка нет причин ему отказывать. Хочешь, прямо сейчас запрошу, были ли случаи, когда клиент пожелал ячейку по заказу?

— Не надо, я и так знаю, что случай такой был.

— Разгадал, значит?

Полежаев с любовью заглянул Степану в глаза, блаженно опрокинул в себя рюмку водки и незамедлительно лакирнул серьезным глотком пива.

— Как же это возможно, Степан Афанасьевич? Ты хоть понимаешь, что это… э… гм… Ненормально? Ни один компьютер не нашел бы отгадку. Потому что в принципе ее здесь и нет. Не говоря уж о том, что у тебя просто недостаточно элементов, чтобы ее разгадать. Кроме этих вот фотографий да информации о том, что взломать сейф невозможно.

— Сам не знаю, Полежаев. Честно говоря, у меня тоже создается впечатление, что разгадки твоих преступлений у меня уже в голове. Как будто я их сам выдумал и нанял людей, чтобы воплотить в жизнь. А потом даю тебе отгадки. Я даже могу сказать, где сейчас находится твое копье.

— Что-о-о? Не может быть! Вы это видели?..

Полежаев беспомощно повернулся к соседнему столику. Добродушный толстяк с косичкой приветливо поднял кружку, мол, да, видел, чего только на свете не увидишь.

— Да мне самому от этого не по себе, Гена. Не добавляй.

Некоторое время друзья молча попивали пивко, каждый думая о своем. Наконец, Степан невесело усмехнулся.

— Ну так что, хочешь ты разгадку услышать или не хочешь? Только взамен ты мне должен пообещать кое-что.

— Запросто.

— Сегодня, Гена, ты не спустишь с меня глаз. Да, это моя паранойя, да, у меня съехала крыша, но ты останешься со мной всю ночь. И не отойдешь ни на шаг. В туалет будем ходить вместе. А без пятнадцати двенадцать, где бы мы с тобой ни колбасились, чем бы ни занимались, ты бросишь все дела и начнешь снимать меня на камеру.

Полежаев разом погрустнел, осунулся, усы обвисли, спина обмякла. За пивом помешательство друга успело уйти на второй план.

— Я знаю, что ты сейчас подумал, Гена. Я бы на твоем месте подумал то же самое. Но ты просто представь себе на секунду… Вот у тебя нет ни жены, ни детей. А представь себе, что они были. Были и исчезли. Пусть только в твоей голове, какая тебе от этого разница?

Может быть, ты, Гена, сейчас всего лишь мозг, плавающий в формалине. И я такой же, в соседнем сосуде. К тебе прикреплены электроды, ты весь ими опутан, прозрачными как китайская лапша, электроды прикреплены к видеомагнитофону, а тот прокручивает для тебя твою жизнь. А благодаря нанотехнологиям вся твоя жизнь, точнее информация о ней, умещается в памяти величиной с копейку. Прибор подает информацию. Быстрее, медленнее, назад, вперед, скачок в прошлое, ускоренная перемотка в будущее. Тебе кажется, что ты сидишь сейчас со Степаном Свердловым в баре. Ты уверен, что Степан твой давний приятель. Но ты «видишь» его в первый раз в жизни. «Видишь» беру в кавычки, потому что на самом деле у тебя нет ни глаз, ни ушей, а только центры, области и тому подобное. Просто по определенному проводку тебе дали маленький разрядик — ощущение, что ты Степана давно знаешь. А как же воспоминания, возмутишься ты? Воспоминания о нашей с тобой совместной и долгой дружбе формируются по мере необходимости, Гена. Надо тебе вспомнить про то, как мы ходили на леща прошлым летом, ты и вспоминаешь. Сам заказываешь эту информацию и получаешь. Есть у тебя только общее ощущение нашей с тобой крепкой дружбы. Надо тебе подумать, где ты был пять минут назад — пожалуйста, по заказу. Хотя где же тебе быть? Все там же в формалине плавал. И все остальное тоже — только информация, которая поступает в твой заспиртованный мозжечок. Запах дыма, вкус пива, состояние опьянения, холод кружки — все это только информация, проводки, микроразряды.

— Ты это уже оформил в рассказ?

— Пока нет, Гена. Вот на твоих глазах сочиняю. С моей женой Тамарой я познакомился на последнем курсе института. Больше десяти лет назад. Семь лет назад у нас родился сын, мы назвали его Велимир. А потом на день рождения ему подарили пса, которого мы окрестили Джойс. Все эти события, а также тысячи других — у меня в голове и связаны в логичную цепочку, как только я про эту цепочку подумаю. Стоит захотеть — и появляется ощущение запаха, ощущение звука, даже ощущение ощущения. Знаешь, сколько места эти трое занимают в том плавающем в банке мозгу, как только я об этом подумаю? Если из моей головы, как из арбуза, вырезать тоненькую дольку с тремя семечками, то нужно выкинуть весь арбуз: в дольке как раз то, что никак не связано с ними… Кто-то начал отлеплять электроды. Джойс. Велька. Тамара. Наверное, решили выбросить весь арбуз, протух, а дольку оставить.

Для меня, Гена, согласиться с тем, что их не было, не представляется возможным. Трудно не верить своей голове. Тем более что сама вера — тоже навязана тебе определенным проводком. Мы запрограммированы верить проводкам. Но. Мне плевать. Если существует один шанс из четырех миллиардов, что это не я сошел с ума, а как раз весь окружающий мир, то я готов играть. До последнего проводка. Можно нам здесь повторить? Спасибо!

Подытожим. Мои близкие стерты с лица земли. Точнее, не с лица земли, а всего лишь с полушарий моего мозга. Джойс, Велимир, Тамара. Это я думал, что они существуют в реальности. На самом деле в мой мозг просто была заложена эта информация. А теперь ее стерли. Но какая мне от этого разница? Теперь очередь за мной. Логично?