– Но при этом возрастает опасность возникновения неконтролируемых побочных эффектов, – испуганно пролепетал Игорь Васильевич. – Могут произойти ложные срабатывания. Нам запрещено это делать. Должанский говорил…

– Да пошел он… Запрещено! Ну усилишь ты сигнал, что с того? Подумаешь, лишний раз кто-то на работу прибежит! – Владимир Арамович с трудом сдерживался, чтобы не взбеситься окончательно. – Ты мне другое скажи, как вообще это случилось? Как этот щенок ушел? Кто его выпустил?

– Не знаю, босс! Просто ума не приложу! – Чухнин развел руками. – Сам он никак не мог… Но и в предательство не верю. Может, его просто не пристегнули? Забыли или…

– Не ищи лазеек! – с презрительной усмешкой прервал его Зырянов. – Я сам видел, как его упаковывали!

– Тогда не знаю! Но… Владимир Арамович, – Игорь Васильевич с прочувствованным видом прижал руки к груди, – ни я, ни наши люди, все до одного, никогда не пойдут против вас! Мы… я предан вам и никогда не сделаю ничего такого, что могло бы навредить…

– Знаю, знаю – отмахнулся Кукловод. – Но толку от этого! Что делать будем?

Игорь Васильевич с облегчением вздохнул тайком от всесильного начальника. Вроде бы пронесло.

– Они нужны вам живыми? – спросил он. – Или можно… несчастный случай?

– Живыми бы лучше. – Зырянов посмотрел на дисплей. – Разобраться бы с пацаном… А девку обязательно живой!

Тут Кукловод взглянул на помощника и спохватился. Незачем тому знать лишнее!

– Если Рыков вышел из-под контроля, то он может нам навредить, – заговорил он снова. – Игорь Васильич, ты вот что, сядь-ка подумай, что он может делать… там на воле? Что он предпримет? Куда пойдет, к кому обратится?

– Милиция, ФСБ, прокуратура… – перечислил Чухнин. – Вас это интересует? Боитесь, что он туда ринется?

– Там все схвачено! – Зырянов презрительно усмехнулся. – Наши клиенты! А вот если он пойдет к журналистам, если дойдет до Джаврова… Вот туг будут неприятности.

– Может, послать бандюков Кокаколы? – негромко, так, чтобы слышал только начальник, предложил Игорь Васильевич. – Пускай его прямо излома вытащат!

– А родители? Они ведь не станут спокойно смотреть, как их детей какие-то головорезы уводят! Соседи тоже могут подключиться! – возразил Зырянов. – Что ж прикажешь, на всю Москву прославиться? Войну начать?

– А что, если в милицейскую форму их нарядить? – не сдавался помощник.

Кукловод удивленно посмотрел на него. Что это он, совсем рехнулся? Хотя… если хорошо подумать, то очень даже неплохо! Милиция, это будет как раз то, что надо. Только здесь нужен не Кокакола со своими болванами, а совсем другие люди. А что, интересная комбинация выходит!

* * *

Сергей Николаевич с болью в глазах посмотрел на дочь. Видно было, что он сильно переживает, но не хочет, чтобы это заметили близкие… Да разве скроешь такое? Дочь она и есть дочь, кто же еще будет переживать за нее, если не мать и отец?

Толик, который в последний момент передумал и повез Лену не к себе домой, а к ней, теперь видел, что поступил правильно. Он вспомнил, как переживала его мать, когда он вчера… Нет, лучше не вспоминать! Нужно срочно, как только решит, что делать с Леной, ехать домой к родителям и все им объяснить. Все? Да уж, вопрос так вопрос! Пожалуй, все не расскажешь, в то, что с ним произошло, мало кто поверит. Но все равно, хотя часть истории все же придется поведать… Иначе как оправдается за вчерашнее? Вел себя так, что вспомнить стыдно!

– Толик, я тебе очень благодарен, что ты не остался равнодушен к нашей беде, – сказал Панин. – Но, прошу, объясни, если можешь, что происходит? Эта внезапная болезнь, госпитализация, на которую мы не давали согласия… Потом возвращается веселая и, казалось, все позади… Мы, правда, сразу заметили, что она какая-то не своя, но думали, показалось, мало ли, у девушек всякое бывает… Но вчера утром такое началось, что…

Сергей Николаевич огорченно махнул рукой. Рыков понял его. Он и сам пережил такое же утро, что и его дочь. Он тоже был явно не в себе. И это еще мягко сказано. Если и Лена была такая… Да нет, она могла быть еще хуже, у нее-то симптомы должны были проявиться раньше.

Толик обернулся и посмотрел на безучастно сидевшую девушку. Она смотрела перед собой, словно не видя плачущую мать, которая, стоя на коленях у кресла, обнимала ее. Лена вообще никого и ничего не видела и не слышала.

– Я вас понимаю, – начал Рыков. – Более того, я сам хотел с вами поговорить о том, что происходит в этой… конторе.

Панин насторожился. Неужели его опасения имеют под собою основание? Сергею Николаевичу так не хотелось, чтоб они сбылись, но, кажется, сейчас он услышит что-то страшное.

– Говори! – повелительно сказал он и опустил глаза. Чтобы скрыть свою озабоченность? – Я хочу знать, что с Леной!

Толик рассказал о себе: как он с утра ощутил нервозность, как его стало тянуть на работу, как стали слышны беззвучные команды и проявились невидимые надписи… Рассказал он и о странно неуемной жажде работы, о том, как его ударил охранник. Он видел по глазам Сергея Николаевича, что все, что он говорит, находит понимание. Видимо, что-то подобное тот уже слышал от дочери. Так шло, пока Толик не стал рассказывать, как его руки сами освободились от захватов. Сергей Николаевич недоверчиво качнул головой и хлопнул Толика по плечу:

– Ну, это у тебя галлюцинации начались! Но все остальное нужно расследовать. Я позвоню одному своему товарищу, он в органах работает… в ФСБ. Пусть они присмотрятся к вашему заводу. Пора потрясти эту шарагу.

Панин вышел в коридор и поднял трубку.

– Черт, где же у меня записан его телефон? – проворчал он. – Анна, я же просил…

О чем Панин просил жену, Толик так и не узнал. В дверь настойчиво зазвонили.

Как же был удивлен Рыков, когда в квартиру вошли два милиционера в форме, а с ними трое в штатском.

– Уголовный розыск! – представился один из них. Он был в коричневой короткой куртке, под которой угадывалось оружие. Посмотрев на присутствующих, он остановил свой взгляд на госте. – Мне нужен Рыков Анатолий Максимович. Это вы?

– Да, – удивленно подтвердил Толик. – Это я.

– Здравствуйте! – Говоривший протянул руку и замялся, словно бы боялся испачкать ковер, а снимать обувь, естественно, не хотел. Толику ничего не оставалось, как встать и самому сделать несколько шагов вперед. И только оказавшись в наручниках, он понял, что все было ловко разыграно. Как же, будет мент стесняться запачкать пол…

– Что это значит? – возмущенно спросил Сергей Николаевич. – Немедленно отпустите мальчика!

– У нас есть ордер на его арест, – невозмутимо ответил самый разговорчивый из непрошеных гостей. – Нам приказано доставить и вашу дочь тоже!

– Что?! – Глаза Панина сузились до злых щелок. – Где ордер? Я хочу взглянуть на него!