и конкретно Енисейского залива. Там жили политические ссыльные из числа латышей, эстонцев и литовцев. Высланы эти скрытные и явные враги нашей страны были еще перед началом войны. Занимались они рыбной ловлей и охотой. Практически за ними вообще никакого контроля не было. Территориальные органы НКВД считали, что это мы, флотская контрразведка, должны за ними присматривать, ну а у нас и без того задач хватало… Да и какие потери флотская контрразведка и разведка понесла, вы и сами знаете… Меня как раз в июле сорок четвертого перевели с Балтики на Северный флот, так у нас в отделе некомплект половину оперативников составлял… А операционная база Северного флота от Норвегии до полуострова Таймыр, где только ненцы и нгасаны со своими оленьими стадами кочуют… Сомневаюсь, что до начала Великой Отечественной кто-то из большого начальства предполагал, что здесь будут базы вражеской разведки и сюда будут высаживаться немецкие десанты [66], – горько усмехнулся капитан третьего ранга. – Поэтому у нас там никаких сил и средств вообще не было еще в начале войны… Хорошо, хоть к лету сорок второго в порту Диксон на западной оконечности Таймыра успели поставить одну береговую батарею. Она фактически одна и встретила прорвавшийся в Карское море тяжелый крейсер «Адмирал Шеер». Встретив огонь с берега, немцы не рискнули высаживать десантный отряд, ограничившись обстрелом порта и потопив два парохода… Ну да ладно, это дело прошлое, а мы, как говорится, вернемся к нашим баранам, – пошутил офицер, вставая из-за стола и плавными волнообразными движениями разминая затекшую спину. – Десятого августа сорок четвертого года в бухте Полынья Енисейского залива немцы высадили десант с подводной лодки. Радиоразведкой Северного флота был отмечен радиообмен десанта со своей базой в Норвегии… Самое главное, что наши пеленгаторные посты точно определили расположение немецкой базы на берегу. В прибрежную тундру с воздуха на парашютах были десантированы два наших оперативника с радиостанцией «Север». Они незаметно подобрались к расположению противника, почти сутки пролежали без движения под плащ-палатками, обшитыми лоскутами, с привязанными к ним лишайниками и кусочками мха… Самое трудное было гнус выдерживать… когда тебя эта летающая нечисть жалит. В общем, они определили силы и средства немецкого десанта, где расположены посты боевого охранения. Затем скрытно уползли и, километрах в семи в тундре у небольшого озерца, вышли в эфир. Это в основном заслуга моего однокашника по училищу, он был старшим в группе. Нас вместе с ним перевели с Балтики на Север, только он в начале войны служил во флотской разведке в отряде капитана Потехина. А погиб он в январе сорок пятого в точно такой же ситуации уже на полуострове Рыбачий, уже в конце войны…

Так вот, ночью на это озеро приземлился, точнее, приводнился самолет-амфибия «Каталина» с группой захвата. Командир разведывательного отряда флота, Виктор Леонов, выделил для этой операции своих самых опытных бойцов… А у меня это был первый в жизни бой на суше, – подумав, добавил следователь. – И, если бы не ваш товарищ, Семен Агафонов, я бы это сейчас не рассказывал… Не удивляйтесь, Виктор Васильевич, мир для представителей нашей профессии очень тесен.

Так вот, наши снайперы из винтовок с «брамитами» сняли немецких наблюдателей и дежурных пулеметчиков. Мы почти вплотную подползли и вступили в ближний огневой и рукопашный бой. Ползли очень медленно, потому что в августе на Севере полярное лето, когда светло круглые сутки. Немцы располагались на берегу небольшого залива, или губы по-местному. С моря вход в губу прикрывала высокая песчаная коса, метров десять в высоту. Место для базы было выбрано идеально. Вход в губу, закрытый с моря косой, почти невозможно было рассмотреть. А вокруг расстилается на сотни километров плоская мохово-лишайниковая тундра. Так вот, со стороны тундры немцы какой-либо опасности, тем более внезапной атаки не ждали, но сопротивлялись отчаянно. Семен Агафонов на мгновение опередил немца, который не успел в меня выстрелить из «штурмгевера»…

В общем, из восемнадцати немецких разведчиков мы семерых взяли живыми. И здесь тоже Агафонов отличился, его не зря считали лучшим рукопашником отряда. Высадившаяся с подлодки разведгруппа была штатным подразделением формирования спецназначения гитлеровских ВМС «Кляйнекомпфербанд»… Приходилось с ними сталкиваться, Виктор Васильевич? – посмотрел на меня следователь.

– Марине эйнзатц командо, морская специальная команда, или по-нашему будет морская разведывательно-диверсионная группа. К лету сорок четвертого это формирование насчитывало три группы, без учета учебного центра. Я с ними уже в конце войны имел дело, – пояснил я следователю.

– Хорошо, – кивнул он в ответ. – Так вот, эта морская спецкоманда обеспечивала переброску в наш глубокий тыл агентурной группы, состоящей из русских. На палубе подводной лодки был закреплен большой водонепроницаемый контейнер. Там находился катер типа «Линзе» [67]. Немцы готовили катер к дальнему переходу по Енисею. Кроме двух движков на этом «Линзе» установили мачту с прямым парусом и бушприт со стакселем [68]. Они хорошо подготовились к этой операции и учли абсолютно все, в том числе и то, что летом здесь преобладают северные и северо-восточные ветры. Я, честно говоря, сразу тогда подумал, что операцию готовил опытный моряк, точнее морской разведчик. Подлодка, высадив десант и спустив на воду катер, сразу же ушла в море – нашей патрульной авиации на гидросамолетах дальнего действия, вроде «Каталины», немцы побаивались. Агентов было четыре человека, с немецкими десантниками они не общались, когда те готовили катер к походу. Одеты были так же, как и немцы – утепленные куртки с капюшоном, теплые свитера, на головах вязаные подшлемники. Все время, что шла подготовка, они сидели в своей палатке на берегу. Через сутки, когда катер был готов к плаванью, в губу вошел ялик [69]. Находившийся в шлюпке человек был одет в засаленную фуфайку и шапку-ушанку, имел рыжую бороду. Рассказывавший нам это пленный немец видел его и даже общался с ним за три месяца до этого на берегу во время предыдущей высадки в наш тыл. Это ссыльный из числа литовцев, как потом установили, он был завербован абвером еще до войны в Вильнюсе. Доказательств его виновности тогда не нашли, вот его на Север и выслали. Как говорится, пустили козла в огород… Кстати, насколько я знаю, территориалы из НКГБ потом всех ссыльных перетрясли… Да толку-то, ведь дорого яичко ко Христову дню. Все вовремя надо делать. Кстати, этого литовца мы потом нигде не нашли, видимо, после переброски его ликвидировали, как свидетеля…

Рано утром катер вышел из губы в Енисейский залив. Так вот, пленный немец хорошо слышал, как этот немецкий агент по-русски разговаривал с этой четверкой. Этот немецкий разведчик сам хорошо говорил по-русски и