уверял, что речь шла об устье Енисея, фарватере и мелях. Врать этому немцу в конце войны было уже ни к чему. Но рассмотреть лица агентов под капюшонами он не смог. Так вот, наша группа захвата опоздала часов на пятнадцать. Честно говоря, в отделе контрразведки большого значения сразу этому не придавали. Предположили, что эта группа агентов направилась в порт Диксон, дали туда ориентировку, агентуру и осведомителей НКВД в порту, как говорится, на уши поставили… А в середине сентября радиоразведкой флота были зафиксированы сеансы связи и определено место выхода в эфир. В первом случае это была корабельная радиостанция немецкой подводной лодки из района Карского моря, а вот во втором, – следователь замолчал и пытливо посмотрел мне в лицо. – В первый раз коротковолновая радиостанция фирмы «Телефункен» выходила в эфир из района Енисейска, второй раз через пять дней из Красноярска.

– Значит, они почти за месяц спустились от устья Енисея до Красноярска, а в эфир выходили, когда докладывали о том, что маршрут пройден, – высказал я предположение.

– А также о том, что агент или пара агентов, используя документы или легенду прикрытия, отправились по железной дороге к будущему месту выполнения задания. Мы, к сожалению, тогда вообще ничего сделать не смогли. Контрразведка Смерш Народного комиссариата обороны, отвечающая за этот сибирский регион, это другое ведомство. Органы НКВД и НКГБ то же самое. Дали лишь общую ориентировку и, как говорится, положили дело под сукно. Кого искать, ведь совершенно не ясно. Мы даже не знаем, кто это – мужчины или женщины, их возраст…

Ладно, теперь вернемся к Ильинскому. Разведпризнак того, что это он готовил эту операцию, рассчитанную на много лет, и продолжал ее курировать вместе со Смысловским – это его легендированое возвращение в СССР. Задумайтесь, зачем? Ведь у него, как минимум, парочка смертных приговоров за все его деяния. Кстати, и эту операцию люди Бориса Смысловского провели блестяще.

– Как же это у них получилось? – недоуменно спросила девушка.

– Послушайте, Марина. Вам это в дальнейшей службе очень даже пригодится… Весной сорок пятого с очередной партией попавших в плен на фронте советских солдат в лагерь военнопленных в Зальцбурге прибывает рядовой Борис Лазарев. Через две недели пленные были освобождены американцами и переданы советской стороне. Так Борис Лазарев вместе с прочими попадает в проверочно-фильтрационный лагерь… Напомню вам, Виктор Васильевич, что фильтрация – это мероприятие весьма жесткое, – посмотрел на меня следователь. – Кроме допросов проводились очные ставки в присутствии свидетелей. Минимум два человека должны были подтвердить, что проверяемый именно тот, за кого себя выдает. В результате Борис Ильинский прошел проверку под видом рядового Лазарева и продолжил службу в батальоне аэродромного обслуживания в венгерском городе Секишвар. Служил он отлично, у командования на хорошем счету, участвовал в спортивных соревнованиях по футболу и волейболу.

– Да как же ему это удалось? – ахнула девушка.

– Во-первых. Среди пленных был найден человек, очень похожий на Бориса Ильинского. Абсолютных двойников найти трудно, но очень похожих всегда можно подыскать. Во-вторых, Ильинский тщательно изучил биографию и привычки Бориса Лазарева. А в лагерной картотеке в учетной карточке военнопленного Лазарва появляются отпечатки пальцев Бориса Ильинского. Ну и, наконец, в-третьих, Марина, – капитан третьего ранга посмотрел в лицо девушки. – Во время этапа из одного лагеря в другой Борис Лазарев был убит, и было ликвидировано его ближайшее окружение – соседи по нарам и сослуживцы до плена. А те, кто видел настоящего изможденного Бориса Лазарева в плену издалека, глядя на Ильинского на очной ставке, совершенно искренне говорили, что этот человек вел себя достойно в фашистском плену и не поддался на уговоры вербовщиков власовской армии. Я с таким ходом немецкой разведки уже сталкивался, – закончил свои пояснения следователь.

– Да как же этого изверга Ильинского земля-то носит? – не выдержала услышанного девушка. – Ведь смерть этого солдата тоже на нем.

Мы с Девятаевым в ответ промолчали.

– А почему его все же арестовали в Туле?

Девятаев посмотрел на девушку.

– Он нарушил правило, которое твердо знал сам и разъяснял своим подчиненным в абвере – агентам, действующим во вражеском тылу: нельзя посещать свои родные места и встречаться с близкими и знакомыми… Ну, что, можете, Виктор Васильевич, сказать главное про психологический портрет этого нашего с вами, так сказать, коллеги? – глянул на меня следователь.

– Он очень хочет выжить, причем любой ценой, – не раздумывая ответил я.

– Правильно мыслите, Виктор Васильевич, – согласился офицер. – Вот раз у него такая любовь к жизни, вы в камере на досуге должны ненавязчиво убедить его сдать нам всю «спящую» американскую агентуру, которую он курировал.

– Андрей Петрович, гражданин следователь, пожалуйста, только не сегодня вечером. Мне после всего услышанного про этого гада все обдумать надо, чтобы его не порвать…

– Ладно, – недовольно перебил меня Девятаев, – завтра так завтра.

– Знаете, гражданин следователь, а ведь у Бориса Ильинского был шанс сохранить свою жизнь, оставаясь честным человеком и офицером советской разведки.

– О чем это вы? – устало спросил Девятаев.

– В сорок четвертом, когда мы были прикомандированы к разведотряду Дунайской флотилии, там почти все были бывшие разведчики-черноморцы. Два или три человека, в том числе из тех, кто в начале июля сорок второго года оказался на тридцать пятой батарее на мысе Херсонес. Помните, что сотрудники разведотдела и моряки-разведчики держались все вместе?

Капитан третьего ранга молча кивнул.

– Так вот, спасение для тех, кто не пал духом, пришло откуда не ждали. Немцы, сами того не желая, помогли им спастись. В ночь на второе июля на батарею со шлюпок и катеров высадились немецкие диверсанты шестой роты полка «Бранденбург-800». В их задачу входил захват секретной документации связи на командном пункте батареи и документов Особого отдела флота. Немцы были одеты в форму советской морской пехоты. Это по большому счету их и подвело. Одеты они были в чистую новенькую армейскую форму с нашитым на левом рукаве штатом морской пехоты. Вот только это нашивка появилась согласно приказу командующего ВМФ месяц назад, и естественно, что ни у кого из защитников Севастополя ее не было. Да и форма на них была грязной и оборванной… Ну, и сама высадка была обнаружена бойцами отдельной разведывательно-диверсионной группы… Кажется, правильно она называлась Парашютной группой особого назначения флота, – поправил я себя.

– Ну, и что дальше? – заинтересованно спросил Девятаев.

– Всю ночь наши разведчики вели бои с высадившимися «бранденбуржцами». К утру те были полностью уничтожены, а их шлюпки и катера были захвачены. Следующей ночью все наши оставшиеся в живых разведчики вышли в море. Все они смогли вырваться из осажденного Севастополя [70]. Кто-то сумел дойти