камзола любимые труды Горация, с которыми он почти никогда не расставался. Поговаривали, что Мануцио уговорил самого Бартоломео д’Альвиано, главнокомандующего венецианской армии, всегда носить с собой карманные издания латинских классиков во время военных походов.

Эти мысли немного отвлекли Джакомо от неприятного письма. Он заказал чашку кофе и расслабился, наслаждаясь прохладой в тени портика кафе «Флориан». Это заведение в ту пору было самым модным во всей Венеции. Джакомо скользнул взглядом по элегантной обстановке кафе: изящная мебель из дорогой древесины, сверкающее в лучах летнего солнца серебро подносов и столовых приборов, белоснежные скатерти, пахнущие лавандой. Казанова поднес чашку к губам, наслаждаясь крепким ароматным кофе. Это был ритуал, от которого он не мог отказаться, — безотказный способ подарить себе минутку чистого удовольствия.

Хотя, откровенно говоря, радоваться было особенно нечему: смерть Дзагури, пари с графиней фон Штайнберг — теперь уже, вне всяких сомнений, проигранное, — преследование со стороны инквизитора Гардзони, не теряющего надежду наконец-то поймать его… Да, проблем у Джакомо хватало. Впрочем, если хорошо подумать, все это лишь досадные мелочи по сравнению с чудесной историей любви, которой он наконец-то позволил себе отдаться всем сердцем.

Вскоре к Казанове присоединился Маттео Брагадин, и он, напротив, выглядел крайне обеспокоенным. Не обращая никакого внимания на красоту ясного летнего дня, он сразу же заговорил с другом об ответственности и рисках, которым тот себя подвергает. Джакомо совершенно не хотелось выслушивать подобные увещевания, и он с удовольствием предложил бы своему покровителю сменить тему, но не хотел показаться невежливым. Так что Казанова терпеливо слушал, решив считать скучную проповедь единственной ложкой дегтя в этот чудесный день.

— В колодце было что-нибудь? — наконец смог вставить Джакомо.

Брагадин тяжело вздохнул, на его лице явственно читались усталость и отчаяние. Старый потрепанный парик слегка съехал набок, что еще сильнее подчеркивало его обеспокоенность.

— Джакомо, так не может продолжаться. Вы рискуете жизнью, поверьте.

— Из-за подобной малости?

— Я бы так не сказал.

— Почему же?

— Вы только представьте, если бы кто-то обнаружил тайник и нашел ту записку, которая сейчас у меня…

Джакомо невольно расплылся в улыбке.

— Но ведь этого не произошло, мой друг, не так ли?

— Я не понимаю, как вы можете… — покачал головой Брагадин.

— Могу что?

— Быть таким счастливым. Хотя нет, пожалуй, я знаю, в чем дело.

В самом деле? И в чем же?

— В вашей ребяческой несознательности.

— Наверное, вы правы, мой друг. Но именно это и есть смысл моей жизни.

Брагадин закатил глаза к небу, как будто ему приходилось иметь дело с умалишенным.

— Так и думал, что вы это скажете.

— Вы не хотите отдать мне то, что нашли?

Не удостоив друга ответом, пожилой сенатор достал из кармана изношенного камзола листок бумаги.

Казанова схватил его, развернул и жадно впился глазами в несколько строк:

Завтра я буду свободна. Отец едет за город по делам и вернется только на следующий день. Уйти из дома я не смогу. Заберитесь на крышу соседнего дома, принесите с собой веревку и привяжите ее к трубе дымохода. Добраться оттуда до окна мансарды для такого актробата-канатоходца, как вы, будет несложно. Я оставлю окно открытым.

Жду ваших вестей.

Казанова улыбнулся: Франческа быстро учится. Жестом он привлек внимание официанта в ливрее и, когда тот подошел, попросил:

— У вас есть перо и чернильница? Мне нужно написать письмо.

Официант молча кивнул, ненадолго исчез, а через минуту уже принес столько разнообразных письменных принадлежностей, что можно было бы написать целый роман. Казанова во «Флориане» слыл постоянным клиентом, и владельцы были готовы исполнить любой его каприз. Пожалуй, только Карло Гольдони мог бы похвастаться подобным обращением.

Джакомо поблагодарил официанта кивком головы, Взял пышное перо, обмакнул наконечник в чернильницу и написал лаконичный ответ:

Я приду.

Он не стал ничего добавлять: чем меньше следов, тем лучше. Рисковать — это одно, а идти на верную гибель — совсем другое.

Джакомо вернул перо и чернильницу официанту и снова повернулся к Маттео Брагадину.

— Послушайте, — сказал он, — я вынужден снова просить вас о помощи.

Казанова улыбнулся, потому что в глубине души ему нравилось подначивать своего верного друга, которому он был действительно многим обязан. Но в то же время Джакомо знал, что перепалки между ним и благородным Брагадином — это своего рода игра, и, несмотря на все жалобы и вздохи, на самом деле Маттео нравится участвовать в рискованных планах приятеля. Это помогает ему чувствовать себя живым — уж точно живее, чем большая часть венецианцев.

Глава 29

Скрытый смысл пари

Поверхность зеркала была идеально ровной и прозрачной, словно кусок чистейшего льда. Огромное, сверкающее, оно занимало большую часть стены, отделанной изящными панелями. Зеркало было вставлено в массивную деревянную раму, покрытую золотистой краской и украшенную изысканной резьбой: по бокам тянулись затейливые узоры, а наверху виднелась голова льва. Казалось, хищник настороженно наблюдает с высоты за всем, что происходит в гостиной.

Маргарет внимательно рассматривала свое отражение. Ей нравилось то, что она видела: золотистые локоны, алые губы, белоснежная кожа, сверкающие глаза. Словом, внешность ее была безупречной, однако нельзя было сказать то же самое о выражении лица: оно выдавало крайнюю обеспокоенность. Графиня никак не могла решить, продолжать ли доверять Гретхен. Можно, конечно, ее убить, но что потом?

Маргарет глубоко вздохнула. Эта неприятная мысль в очередной раз напомнила ей, как она ненавидит Казанову, а заодно и как сложно найти преданную, внимательную и надежную служанку.

Нет. Придется рискнуть. В конце концов, Джакомо так занят своими глупыми играми и любовными приключениями, что ни за что на свете не догадается о реальной подоплеке пари, которое он так легко принял. Совсем скоро ловушка захлопнется, а самовлюбленный венецианец даже не представляет, какое осиное гнездо разворошил.

Маргарет улыбнулась и еще раз посмотрела в зеркало, чтобы убедиться, что по-прежнему прекрасна. Затем графиня перевела взгляд на потолок, разглядывая белоснежную лепнину, перемежавшуюся яркими фресками, изображавшими сцены из мифов о Дионисе. На несколько мгновений она позволила себе забыться, наслаждаясь великолепным зрелищем, неизменно очаровывающим ее, но потом с сожалением вернулась к действительности и подошла к изящному письменному столу, инкрустированному золотыми и серебряными узорами.

Маргарет взяла в руки письмо, которое дописала несколькими минутами ранее, и внимательно перечитала его. Графиня хотела убедиться, что достаточно подробно рассказала обо всех результатах, достигнутых за последнее время. Она воспользовалась шифром: даже если письмо каким-то непостижимым образом и окажется в чужих руках, понять его будет невозможно.

Моя дорогая подруга,

пишу вам, чтобы сообщить известия, наполняющие мою душу радостью