— Ладно, — глухо отвечает он, — иди. С тобой потом поговорю. Сначала надо Катю в больницу отправить.

— Я-а-а…

— Ага… В больницу. Конечно, — киваю я с умным видом, быстро обуваюсь и выметаюсь из квартиры.

Слетаю вниз по ступенькам, минуту думаю и топаю в сторону зала.

На улице, конечно, хорошо, но сейчас мне надо подумать.

А при физической активности всегда так хорошо думается. Бежишь, километры наматываешь, а голова прям варианты просчитывает. Самое оно.

В зале, по поводу обеденного времени и воскресенья, ни одной живой души.

Я становлюсь на беговую дорожку, выставляю нужные параметры, не стесняясь посторонних. А то мало ли, заметят, что худой мальчишка бежит, как робот из Марвелл… Зачем лишние вопросы?

Бегу, машинально прикидывая ситуацию.

В принципе, вообще неплохо.

Катька, если ее удастся сейчас заткнуть Зубу, а я в него, дуболома, верю, он с женщинами умеет обращаться, будет мне неплохой ширмой.

И в универе хорошо, и вообще, в принципе.

Никто не подумает, что я — девчонка, если я буду официально встречаться с Катькой.

И никаких подстав, как с Лолой! Не требуется с ней спать, отвечать постоянно на сообщения, строить из себя ее парня, обманывать ее, в конце концов…

Катька просто будет рядом.

Я ее в обиду не дам, так что и ей в плюс.

Нормальный расклад, хороший.

И, в итоге, когда нам потребуется исчезнуть, а я очень сильно надеюсь, что это произойдет уже в нынешнем году, не нужно будет никого обманывать.

Мне лично.

Зуб пусть сам с ней разбирается. В конце концов, ему ничего не помешает потом вернуться и забрать ее в Москву… Если захочет, конечно, в чем лично я сомневаюсь.

Видно, что он запал на нее, а, учитывая, что Катька вообще не в его вкусе, то понятно, что там чего-то серьезное.

Но Зуб — он же блядун редкостный. И дубина, к тому же деревянная. Как запал, так и отпадет.

А Катьке будет урок — не связываться со взрослыми мужиками. Не испытывать надежд. Не повторять, короче ошибок многих девчонок. И моих, в том числе.

Лицо Игоря, его пустые глаза и расползающаяся из-под затылка кровь на мгновение встают перед мысленным взором, но я ускоряюсь и решительно отметаю все лишнее.

Забыть. Это все надо забыть, Машка.

Через полчаса я, уже мокрая, как мышь, топаю в душ. Здесь хороший зал, качественные тренажеры, выдают полотенца, кабинки закрываются изнутри…

Одно удовольствие заниматься.

Я захожу в душевую, боковым зрением вижу, как еще кто-то открывает дверь в зал.

Но не задумываюсь. Мало ли, пришел человек позаниматься в обеденное время…

Разворачиваюсь, чтоб защелкнуть замок, а дальше…

Дальше я отступаю спиной в сторону душа и машинально вспоминаю правильное написание слова «дежавю»…

Вадим. Я — из тех, кто выигрывает

Я наблюдаю за домом полурослика, моей анимешной Маши, примерно два часа уже. Чувствую себя редкостным дебилом, но по-другому никак не получается.

Писать ей в директ, чтоб вышла? Так не выйдет.

В универе опять ловить?

Мало того, что там всегда есть вариант, что нас спалят, так еще и сил нет терпеть до завтра. Все внутри жжется и болит, вот реально.

С того самого момента, как узнал знакомые черты в парне на записи у дяди Васи.

Сначала охренел, честно говоря, решил, что это — Маша.

Но нет, присмотрелся, максимально увеличив до полного размытия пикселей… Не Маша. Очень похож парень, но все же это именно парень.

Тут уж не обманешься.

И вообще, с Машей — это, наверно, мой персональный проеб был, бред, сам теперь постоянно удивляюсь, как мог ее за парня принять.

На записи мальчишке четырнадцать, если верить информации дяди Васи. И на девчонку он вообще не похож. Да, худощавый, гибкий, как ласка. И такой же хищный. Мог бы далеко пойти. Очень далеко.

Его звали Алексей Воротов. И у него была сестра. Мария Воротова. Двойняшка. Детдомовские. Родители были лишены прав, когда детям стукнуло десять лет.

Тренироваться у Михаила Хороводова оба начали с семи лет. В бесплатной секции карате. И продолжили, опять же бесплатно, по льготе от детского дома. К четырнадцати годам Алексей взял Россию в своей возрастной категории. А Мария… Стала второй там же, в соревнованиях среди девочек. Оба получили мастеров спорта. И обоим прочили место в юниорской сборной…

Отличная возможность для ребят из детского дома.

Прекрасный старт в счастливое будущее…

Не срослось.

Алексей сел в колонию, ему как раз четырнадцать исполнилось, и судили его по всей строгости. Убийство троих человек без смягчающих, с отягчающими. Он должен был сидеть долго, плавно перейдя из колонии для несовершеннолетних во взрослую зону.

И перешел.

Спустя месяц после этого его убили.

Более точной информации по его убийству не нашлось, зона была «красной», а это значило, что там управляет полностью администрация, и зэки совещательного голоса не имеют.

Было лишь известно, что убили свои же, вроде как в карты проигрался. Похоронили там же, в зоне.

А Маша закончила школу, перебиваясь с двойки на тройку…

И пропала.

Никто про нее ничего не знал, никакими сведениями не владел.

Все это мне выдал дядя Вася, кратко переговорив по телефону с парочкой своих знакомых. Я попросил поспрашивать как можно аккуратней, чтоб, в случае чего, не подставить Машу. Был вариант, что те, кто ее спрятал, могут узнать о моем интересе… И перепрятать ее!

А я этого допускать не собирался.

— Ты, малец, весь в папашу своего приемного, — покачал головой Витя «Три звезды», провожая меня до ворот дачи, — такой же неуемный и глупый.

— Папа Даня не глупый! — возразил я, не собираясь мириться с его словами. Фиг с тем, что меня по-всякому называют и сам Витя, и Вася, да и дядя Серега тоже… Это понятно, скидка на возраст и все такое, но вот папу Даню не дам!

— Это ты, шкетенок, его десять лет назад не видел, особенно, когда к твоей мамаше стали клинья в новой школе подбивать, — философски заметил Витя, а я призадумался, потому что такой истории не помнил.

А, судя по всему, история там была впечатляющая, раз про нее даже Витя знал…

— Ну так вот, хоть и похожи вы, а твой папаша явно умнее, потому что советов старших слушал и горячку не порол…

— И я не порю…

— Но собираешься, — заметил Витя, — я по глазам бешеным вижу.