class="p1">И барахтанием рептилий в пыли и во мраке,

И пресмыкательством и бесчестием жизни ползучей.

Дрожащее и пестрое множество,

Мешанина магических ремесленников странная,

Была видна, формирующая глину жизни пластичную,

Эльфийский выводок, элементарный род.

Удивленные непривычным пылом,

Словно имманентный в тенях показался,

Чертята с кривыми членами и резными звериными обликами,

Суфлеры-эльфы, сухие как гоблины или колдовски маленькие,

Гении более красивые, но скудные и бездушные,

И существа падшие, чья небесная утрачена часть,

Сбившиеся божества, попавшиеся в пыль Времени.

Невежественные и опасные желания, но вооруженные силой,

Полуживотное, полубожественное настроение и их форма.

Из серости смутного фона

Приходят их шепоты, нечленораздельная сила,

Будят в уме отзывающуюся эхом мысль или слово,

Для своего жала импульса притягивают санкцию сердца,

И свою работу в этой мелкой Природе делают,

И наполняют дисгармонией свои творения и силы.

Ее зерно радости они проклинают плодом горя,

Извлекают с дыханием ошибки свои убогие знания

И свои поверхностные истины на нужды лжи поворачивают,

Понукают свои эмоции маленькие, направляют свои страсти

В пучину или болото и грязь:

Или же колют шпорами твердых страстей иссушающих,

Пока по кружным дорогам, что не ведут никуда,

Телега Жизни трясется, не находя из Неведения выхода.

Игра с добром и со злом — их закон;

Соблазняя на неудачу и бессмысленный успех,

Все модели портят они, искажают все мерки,

Делают знание отравой, добродетель — тупым образцом

И ведут бесконечные циклы желания

Через подобия перемены, печальной или счастливой,

К неизбежной фатальности.

Все под влиянием их там разыгрывается.

Их империя и их роль — не единственно там:

Где бы ни были бездушные умы и гида лишенные жизни,

В телесной самости маленькой есть это все,

Где бы ни был недостаток любви, света, шири,

Эти кривые портные за свое дело берутся.

Ко всем полусознательным мирам простирают они свое царство.

Здесь тоже эти божки нашими человеческими управляют сердцами,

Сумерки нашей природы — их жилье потаенное:

Здесь тоже подчиняется ослепленное примитивное сердце

Завуалированным внушениям скрытого Разума,

Что преследует наше знание сбивающим светом

И стоит между нами и Истиной, что спасает.

Голосами Ночи он нам говорит:

Наши темные жизни к еще большей тьме движутся;

Наши поиски к пагубным надеждам прислушиваются.

Структура невидящей мысли построена

И резон, иррациональной Силой используемый.

Эта земля — не единственный наш учитель и кормилица;

Силы всех миров входят сюда.

В своих собственных полях они следуют колесу закона

И пестуют безопасность установленного типа;

На земле, из своих неизменных орбит выброшенные,

Их закон сохраняется, утрачивая их фиксированную форму вещей.

В творческий хаос они брошены,

Где все просит порядка, но управляется Случаем;

В природе земной чужестранцы, они должны изучать дороги земли,

Чужаки или противоположности, они объединяться должны:

Они работают, борются и соглашаются с болью:

Эти объединяются, те разделяются и соединяются снова,

Но никогда мы не сможем знать и воистину жить,

Пока все не установит свою божественную гармонию.

Нашей жизни неуверенный путь всегда будет виться кругами,

Нашего ума беспокойные поиски всегда просить будут света,

Пока своего секрета в своем источнике они не изучат,

В свете Безвременного и его непространственного дома,

В радости Вечного, одного и единственного.

Но сейчас Свет всевышний был далеко:

Законам Несознания наша сознательная жизнь повинуется;

К невежественным целям и слепым желаниям

Наши сердца влекомы силой неясной;

Даже нашего ума завоевания носят корону изломанную.

Нашу волю связывает порядок, меняющийся медленно.

Это — удел наш, пока наши души не станут свободны.

Могучая рука тогда свернет небеса разума,

Бесконечность примет конечного действия

И Природа шагнет в вечный Свет.

Тогда только это сновидение нижней жизни закончится.

В отправной точке этого загадочного мира,

Что выглядит одновременно огромной грубой машиной

И медленным раскрытием духа в вещах,

В этой кружащейся палате без стен,

В которой Бог сидит всюду бесстрастный,

Словно неизвестный себе и нами невидимый

В чуде несознательной тайны,

Здесь, все же, есть его действие и его воля.

В этом кружении и движении сквозь пустоту бесконечную

Дух стал Материей и в вихре улегся,

Телом, спящим без души или чувства.

Массивный феномен видимых форм,

Пустоты тишиною поддержанный,

Показался в вечном Сознании

И выглядел внешним и нечувствующим миром.

Там не было никого, чтобы видеть, и никого, чтобы чувствовать;

Чудесное лишь Несознание,

Тонкое искусство волшебное, его задачею было.

Изобретая дороги для результатов магических,

Управляя чудесным устройством творения,

Механически отмечая указания бессловесной мудрости,

Немыслимую неизменную Идею используя,

Он делал работы ума Бога

Или осуществлял волю некоего Неизвестного высшего.

Все же, сознание было скрыто в лоне Природы,

Неощущаемым было Блаженство, чей восторг пригрезил миры.

Бытие было инертной субстанцией, управляемой Силой.

Сперва было только Пространство эфирное:

Его огромные вибрации круг за кругом кружились,

Поселяя какую-то непредставимую инициативу:

Поддержанный верховным изначальным Дыханием

Экспансии и сокращения мистический акт

Создал в пустоте касание и трение,

В абстрактную пустоту принесли столкновение и сжатие:

Расширяющейся вселенной родитель

В матрице дезинтегрирующей силы,

Растратой он сохранял бесконечную сумму.

В топке Пространства он зажег недоступный глазу Огонь,

Что, разбрасывая миры словно зерна,

Высвобождал в кругах звезд светлый порядок.

Океан электрической Энергии

Бесформенно формировал свои странные волны-частицы,

Конструируя их танцем эту прочную схему,

Свое могущество в атоме запер покоиться;

Массы выдумывались или изобретались и зримые формы;

Свет бросал быструю обнаруживающую искру фотона

И показывал в мгновенности своей вспышки

Воображенной этот космос внешних вещей.

Так был сделан этот реальный мир невозможный,

Очевидное чудо или показ убедительный.

Или таким он дерзкому уму человека казался,

Который свои мысли ставит как арбитра истины,

Свое персональное видение — как имперсональный факт,

Как свидетеля объективного мира –

Свое заблуждающееся чувство и своих инструментов искусство.

Так должен он осязаемую загадку жизни решать

В сомнительном свете, ошибкой хвататься за Истину

И медленно разделять лик и вуаль.

Или же, лишенное веры в разуме, чувстве,

Его знание — яркое тело Незнания,

Он видит во всех вещах, странно здесь сформированных,

Шутку непрошенную Силы обманывающей,

Параболу Майи и ее мощь.

Это обширное вечное движение, пойманное и удерживаемое

В мистической и неменяющейся перемене

Упорного движения, которое мы зовем Временем,

И в вечно возобновляющее свой удар повторяющийся,

Эти мобильные круги, что стереотипным течение делают,

Эти статичные объекты в космическом танце,

Которые есть ничто иное, как самоповторяющиеся кольца Энергии,

Продлеваемые духом Пустоты размышляющей,

Ждали жизни, чувства и ума просыпающегося.

Немного Грезящий изменил свою позу камня.

Но когда Несознания скрупулезная работа была сделана

И Случай был принужден фиксированными неизменными законами,

Для сознательной игры Природы