— Послушай, Тристан, — спросила я. — Твои дочки приезжали? Ну и как? Ты справился?

Он на несколько секунд задумался, ушел мыслями куда-то далеко.

— Очень мило, что ты спросила меня, — ответил он после паузы, и я подумала, что его слабая улыбка пронизана грустью.

— Ничего удивительного. Ты же волновался из-за этого.

Тристан рассказал, что долго раздумывал над тем, как бы сделать так, чтобы дочки согласились пожить с ним и остались довольны. В результате он нашел идеальное решение: пригласил погостить вместе с ними парочку лучших подружек.

— Смелый человек — взвалить на себя четырех подростков! — воскликнула я.

— Барышень к тому же, — добавил Янис.

— Они жили сами по себе, я только обеспечивал их едой и приглядывал за ними. И оказался в чистом выигрыше, если не считать незначительной потери слуха, потому что они тарахтели без умолку. Зато когда я оставался наедине с Мари и Клариссой, они гораздо охотнее общались со своим старым папой, благодаря чему мы снова сблизились. Мы вместе веселились и даже смогли обсудить нашу семейную ситуацию, наш развод, и я сумел многое объяснить им. Так что вышло лучше некуда!

Он проявлял трогательную деликатность, нельзя было не догадаться, что он любит дочерей больше всего на свете, даже если не всегда знает, как с ними обращаться. Его старание сделать все правильно поразило меня до глубины души.

— Значит, ты счастлив?

Он зацепился пристальным взглядом за меня, потом покосился на Яниса, после чего выдал одну из своих извечных кривых ухмылок.

— Ну да, можно и так сказать. Давно у меня не было такого удачного лета.

— Что ж, отличный повод выпить! — объявил Янис, поднимая бокал.

Несмотря на не слишком ясное сознание, я заметила некоторую его нервозность: он продолжал болтать и шутить, но при этом ерзал на диване, опрокидывал бокал за бокалом еще быстрее обычного и беспрерывно теребил пальцы. Я тут же приписала это не до конца искорененному тику бывшего курильщика. Подобные вечера — как раз тот случай, когда возникает острое желание наплевать на все решения и взять сигарету, тем более что по вечерам, между аперитивом и сном, он раньше дымил как паровоз. Впрочем, я его прекрасно понимала, потому что в такие моменты жгучая потребность в куреве точно так же одолевала и меня. Вообще-то в последние дни у меня все чаще возникали подозрения — я даже была почти уверена, — что он сорвался: характерный кашель, мятные леденцы говорили сами за себя. Я бросила на него притворно грозный взгляд, он сразу просек, что я его раскусила, и подмигнул мне. Я догадывалась, что Тристан наблюдает за нами и пытается расшифровать, что такое мы втайне от него замышляем. Ну вот, мы с Янисом друг друга поняли, и теперь я могла спокойно откланяться и отправиться в постель. Давно пора, иначе завтра утром прощай ясность мыслей. Что может быть хуже похмелья, когда по постели скачут дети!

— Я пошла спать, на ногах не держусь, — сообщила я, вставая с дивана.

— Спокойной ночи, — пожелал Тристан.

— Спасибо.

Я поцеловала Яниса, намекая, что жду его. Не отрывая своих губ от моих, он прошелестел:

— Я скоро.

— Очень жду тебя…

Я помахала им и направилась к лестнице. Для сохранения равновесия пришлось держаться за перила. Поднявшись на второй этаж, я несколько раз глубоко вздохнула, чтобы собраться с силами, и отправилась проверять, как там дети. Заглянула по очереди в обе спальни: вся троица спала крепким сном. Я прислушивалась к каждому шороху, пока смывала макияж и чистила зубы, — хотелось, чтобы Янис поскорее пришел. Я нуждалась в его руках, в его теле — без этого мне не уснуть. Но его все не было, и мне пришлось в одиночестве отправиться через весь коридор в нашу спальню. Я быстро разделась и забралась в постель. Мне было как-то неспокойно в этом доме, и я оставила гореть свет. Я ждала, сражаясь со сном — веки норовили захлопнуться сами собой. Но сон все-таки оказался сильнее. Меня разбудили поцелуи и ласки Яниса. Он поймал мой сигнал, стащил с меня пижаму, и мы занялись любовью — молча, в полной тишине. Потом он нежно обнял меня, притянул к себе и укрыл простыней наши обнаженные тела.

— Извини, что так долго не шел, — прошептал он. — Не страшно, если учесть, как ты меня разбудил.

Как раз то, чего я хотела.

— Засыпай.

— Надо, наверное, пойти узнать, как там дети, особенно Виолетта.

— Не беспокойся, они спят, я проверял и оставил двери открытыми.

Следующие два дня были восхитительными. Мы с утра до вечера сидели на пляже, чтобы надышаться воздухом. Каждая минута в компании отца была для ребят счастьем. Я радовалась их улыбкам, когда Янис брал их на руки или носил на плечах. Да, я все понимаю, дело есть дело, но возвращение домой будет трудным, потому что Янис снова оставит нас, вернется на свою стройплощадку. И все же нам удалось урвать хоть немного радости, что уже хорошо. Тристан деликатно уходил, чтобы дать нам побыть в кругу семьи, и я наслаждалась такими моментами. Я, конечно, вела себя как законченная эгоистка, ведь он так радушно принимал нас у себя, тратя на нас собственный отпуск. Но я знала, что мы в этом отчаянно нуждаемся. Правда, иногда он возникал, словно по волшебству, рядом. Зачастую кто-то из детей окликал его, когда он спускался к нам на пляж.

Но здесь ему явно было некомфортно, во всяком случае, он ни разу не пришел в плавках и не разулся. Это поражало Яниса, который всегда бы ходил босиком, будь это возможно. Тристан живо интересовался детскими замками из песка и, более того, участвовал в их возведении. Он был очень внимателен к нам с Янисом, старался, чтобы мы по максимуму воспользовались нашей маленькой передышкой. Однажды он даже предложил посидеть с детьми, чтобы мы немного побыли вдвоем. Он утверждал, что ему это совсем не в тягость, и взял с нас обещание не испытывать чувства вины. Не в силах отказаться, я с восторгом ухватилась за возможность остаться на несколько часов наедине с мужем, зная, что дети в безопасности под присмотром нашего радушного и заботливого хозяина. В целом жизнь с Тристаном была легкой, естественной. Мы не приверженцы отдыха в компании, но с ним все было как-то по-другому. Как будто мы уже не первый отпуск проводим вместе. Мы безудержно веселились, болтали на самые разные темы; добавляло непринужденности и вино, которое Янис исправно подливал нам и в качестве аперитивов, и за едой. Совместное времяпрепровождение позволило мне лучше узнать Тристана и избавиться ото всех подозрений на его счет. Почему я была столь недоверчива? В глубине души я восхищалась его беззаботностью. Ведь, насколько я знала, он — заваленный работой бизнесмен, но на отдыхе как будто даже не думал о делах. Хорошо бы в будущем Янис взял с него пример. Тристана ничто не раздражало: если я просила детей не шуметь в доме или в саду, он меня останавливал, говорил, что ему это не мешает. Мы оккупировали его жизненное пространство, но не слышали от него ни малейшего замечания. Он постоянно повторял, что дети могут делать что хотят. Да, дом по-прежнему порой вгонял меня в дрожь, но эти три дня были, несомненно, мне на пользу, я освобождалась от напряжения, накопившегося за прошедшие недели. И наконец-то смогла отвлечься от забот, с которыми, как мне в последнее время казалось, я не в силах справиться.