– А нам – Сашку с Мишкой найти, – пробормотала Настя, постепенно приходя в себя.

– Вот и пошли за ними. – Васильев воинственно оглянулся, подошел к кусту, торчащему на обочине, одним резким движением отломил ветку, потряс ею над головой. – Ну, где тут ваши тропинки, показывай! Сейчас мы всех этих всадников в порошок разотрем!

Они пошли дальше по просеке. Им вслед из глазницы черепа смотрела змея. То ли от раздражения, то ли от возбуждения, она все время высовывала язык, как будто проверяя морозный воздух на вкус.

Рыбкин с Сашкой барахтались в сугробе, пытаясь выбраться на лыжню, но только сильнее увязали в снегу. Стоящая перед ними Настя медленно обтекала. Лицо ее потеряло четкие очертания, нос сполз на подбородок, уши висели за плечами. Одна улыбка оставалась широкой и довольной.

А руки… Сгибаясь там, где они не должны сгибаться, эти руки медленно тянулись к ребятам. Первым на их пути оказался Сашка. Увидев перед собой такое страшилище, он активно заработал локтями и коленями, сам не заметив этого, дал Рыбе под дых, больно наступил ему на ногу и, наконец, выбрался из снега. Оставшись один, Мишка, поджав руки к груди, выкатился на тропинку.

– Куда вы? – горестно спросила сильно изменившаяся Настя.

– Бежим! – крикнул Сашка и первым понесся по тропинке.

Миша помчался вслед за ним. Поворот скрыл от него Токаева. Испугавшись, что останется один, Миша прибавил ходу, проскользнул поворот и с разбегу налетел на замершего одноклассника.

Перед ними стояла Света. За ее спиной вздыхал Заток.

– Ага! – почему-то выпалил Рыбкин. – И ты здесь? Как поживаешь?

Девочка сверкнула на него темными глазами.

– «Родители купили черную пластинку…» – начала она.

– Ты чего к этой истории привязалась? – недовольно буркнул Сашка. – Далась она тебе…

– В лагере ее подружки ждут, – начал Мишка, – а она здесь сказки рассказывает. Давай топай, а то лошадь простудишь!

Не слыша их слова, Света продолжала:

– «И велели девочке ни в коем случае ее не трогать…»

Сашка на всякий случай попятился.

– Слушай, – зашептал он, – может, это автомат какой-нибудь? Знаешь, бывают такие – когда мимо него проходит человек, они начинают говорить. Кока-колу продавать или еще что-нибудь впаривать. Или как призраки в аттракционе. Вылезают из-за угла, пугают, а сделать ничего не могут.

– Хорошо бы! – Рыбкин не разделял радужных взглядов приятеля. Искаженное лицо стоящей перед ними девочки не обещало ничего хорошего. – Только куда люди пропадают?

– А никуда, – усмехнулся Токаев. – Дома потом сидят, чай пьют. – Он сделал несколько шагов в сторону Светы. – Эй! Ты чего здесь шастаешь? А ну, кыш отсюда!

Она замолчала. Глаза ее потемнели. Чернота разлилась вокруг и поглотила стоящую на тропинке девочку вместе с конем.

Мишка отчетливо клацнул челюстью.

– Вот так, – довольно потер руки Сашка, оглядываясь.

Лес вокруг беззвучно спал. Темное небо молча смотрело сверху.

– И дальше что? – Рыба сделал несколько шагов вперед, потоптался на том месте, где только что стояла девочка. – Куда она делась?

– Спать пошла.

Сашкина радость быстро улетучилась. Он вдруг почувствовал, что вокруг холодно и темно, что вообще ночь и стоят они на непонятно какой тропинке в незнакомом лесу.

– Пошли обратно. Что здесь торчать? – буркнул Токаев.

– Подожди. – Мишка удивился резкой смене в настроении одноклассника. – Давай дождемся всадников. Они появятся, и мы их пошлем обратно. Ну, как Антон говорил.

– Отстань ты со своими желаниями! – равнодушно сплюнул Токаев. – Надоело. Я обратно пошел.

– Как пошел? – ничего не понимающий Рыбкин сделал несколько шагов за уходящим приятелем. – А ребята? Ведь если всадники исчезнут, то все вернутся.

– Потом как-нибудь, – отмахнулся Сашка.

– Зачем же мы тогда сюда шли? – совсем запутался Мишка. – Ты сам хотел выкопать кого-нибудь.

– Теперь не хочу. Надоело!

Он двинулся по тропинке обратно к просеке.

– Подожди! – побежал за ним Рыба. – Раз пришли, давай что-нибудь сделаем! Зря, что ли, через весь лес топали?

– Все равно здесь никого нет, – через плечо бросил Сашка. – И может, всю ночь никто так и не появится. Ждать их теперь!

– Стой! – Мишка снова забежал вперед. – Мы сейчас костер разведем, согреемся. И правда, чего ждать на холоде?

Токаев остановился, равнодушно посмотрел на одноклассника. Восприняв его молчание как знак согласия, Рыбкин стал быстро обрывать ветки росшего на обочине куста, вытащил из-под елки засохшую лапу. Все это он сложил на тропинке, трясущимися руками полез в карман.

Где-то у него были спички. Целый коробок. Он его специально перед походом купил. Ага, вот! Только бы они не отсырели!

Огонек с шипением разгорелся на сухих хвоинках, пробежал вверх по высохшему мху. Мишка тут же сунул в огонь пучок сухой травы, выкопанный из снега.

– Сейчас! Подожди! Будет тепло.

Огонь занимался, разгораясь все сильнее и сильнее. Темнота отступила под напором пламени. Мишка присел, сунув озябшую руку поближе к теплу.

– Смотри! – От того, что костер разгорелся, ему стало не просто тепло. Ему стало легко и весело. Все призраки и всадники сами собой забылись. – Теперь нам никто не страшен.

Сашка все так же стоял в нескольких шагах от одноклассника, засунув руки в карманы и недовольно глядя на Мишкину суету. Лицо его выражало крайнюю степень презрения.

Зло сплюнув, он развернулся и пошел к просеке.

«Вы убьете друг друга ненавистью», – пронеслось в голове у Мишки.

– Не уходи!

Рыба растерянно хлопал глазами. Происходило что-то непонятное и неправильное. Сашка уходил. Еще чуть-чуть, и он скроется за поворотом. Бежать за ним? Тогда зачем они сюда шли? Ждать всадников? Почему они не появляются? Они уже должны быть здесь! Или они не обращают внимания на пешеходов, им только лыжников подавай.

Неужели придется идти обратно за лыжами?

Миша так и не решил, что же делать дальше. Сашка ушел.

В задумчивости Мишка повернулся к своему маленькому костру. Яркое пламя все так же плясало на тонких ветках, трещала, прогорая, еловая хвоя. Пламя согрело вокруг снег. Но вместо того, чтобы растаять, он постепенно становился прозрачным. Сначала появилась спящая под ним земля. Но вот и земля стала прозрачной, и под ней проступили белесые кости и черепа. Много костей и черепов. Больших, маленьких, вытянутых, раздробленных. Все они скалили гнилые зубы, выпячивали пустые глазницы, скреблись друг о друга, с сухим треском ломались, пробивая землю, вылезая наружу.