— Четыре пятьсот!

— Пять тысяч!

Распорядитель посмел дернуть Марго за руку, разворачивая к торгующимся спиной.

— Замечательный экземпляр! — Он ударил ее ладонью, отчего ягодица тут же заалела.

Девушка дернулась, а Элигосу оставалось лишь напрягать всю свою силу воли, чтобы самому не выбежать на сцену и не вцепиться в горло ублюдку. Если он раскроет себя, то сделает ей только хуже.

Извращенец-Максвелл поставил девять с половиной тысяч. Что ж, пожалуй, и ему он тоже свернет шею. И плевать, что род Леонида имеет более чистую кровь, а, следовательно, как дракон — он крупнее. То бешенство, что плескалось сейчас в Элигосе, с лихвой окупит недостаток в размахе крыльев и длине когтей.

Лысый хмырь нахваливал достоинства его жены. Послушная, ласковая…

Дракон мрачно хмыкнул. Это было явно не про его огненную женушку. Та скорее палец себе откусит, чем кого-то послушает. Вот и сегодня. Сбежала, наплевав на собственную безопасность, а теперь стоит обнаженной перед несколькими десятками человек, мечтающими трахнуть ее.

Распорядитель заставил ее опуститься на колени. Марго чуть не упала от его толчка, и в итоге задышала еще чаще. Отстраненное выражение лица, порочно приоткрытый рот, выгнутая спина.

Против воли в нем проснулось желание, и, густо замешанное с гневом, оно начало подсовывать картины того, как он берет ее. Здесь и сейчас, утверждая свое право на нее.

— Десять тысяч! — Еще немного и он рискнет. Плюнет на все, и попробует просто сбежать отсюда вместе с ней…

Память услужливо напомнила о подписанном на входе договоре… Попытка увести ее силой будет считаться кражей, а за кражей последует магический откат… Проклятье! Их взгляды встретились. Рассеянность в ее глазах уступила место узнаванию. А вот он понял, что зол. На нее. За то, что умудрилась влипнуть в такую скверную ситуацию. За то, что сбежала из-за глупых обид. Но сильнее всего на себя. За то, что не уберег. За то, что в попытке польстить своему эго вместо примирения обидел ее еще больше. За то, что не знал и не умел, как правильно вести себя с ней. За то, что, несмотря на весь ужас ситуации, чувствовал неуместное возбуждение, мечтая взять ее — грубостью, силой.

Встряхнуть, стереть это равнодушное выражение, отражающееся на ее лице сейчас. Ее явно чем-то опоили. Ничем другим его объяснить было нельзя.

— Тридцать тысяч!

Элигос поднялся, прекрасно понимая, что, скорее всего, победил. Но этот балаган пора было заканчивать. Вряд ли кто-то здесь будет готов дать за человечку, коей все присутствующие считают Марго, больше. И пусть — это все деньги, которые у него были, стоило пожертвовать ими, чтобы уже забрать Маргариту отсюда.

— Тридцать тысяч — раз! Тридцать тысяч — два… Тридцать тысяч…

— Пятьдесят тысяч.

Элигос обернулся на Максвелла, перебившего ставку. А проклятый лысый хмырь уже начал считать заново:

— Пятьдесят тысяч — раз! Пятьдесят тысяч — два…

Где взять деньги, если ты — разыскиваемый преступник? Да у него банально не хватит времени, чтобы продать что-нибудь или найти через Жу-жу заказ на артефакты.

Недостающие двадцать тысяч — огромные деньги. Пятьдесят — целое состояние. С чего вообще старый хрыч решил вывалить такую сумму за человечку?

Максвелл в свою очередь повернулся к нему и кивнул, презрительно выгибая бровь. Узнал. Точно узнал. Если не Маргариту, то его. А это, учитывая приближенность Леонида к императору — практически одно и то же.

— Пятьдесят тысяч — три! Продано! Достопочтимому Леониду Максвеллу!

Элигос сел обратно на свое место, подняв стоящий на столе бокал с легким аперитивом. Напитки выставляли на столы, и они были бесплатны в любом количестве. Предполагалось, что с ними ставки делаются охотнее.

Стекло треснуло в руке. Гера забери! Коктейль пролился, расплываясь пятнами на сюртуке и брюках.

Дивуар выругался, стряхивая осколки на стол и пол. Он знал, что должен сейчас сделать, вот только это ему совсем не нравилось.

Маргариту тем временем увели со сцены. Значит, действовать надо быстро.

Подхватив один из осколков, он направился в уборную. За ним поднялись и пошли двое. Времени было мало.

Несколько секунд, кровавые руны на предплечье, и Марго снова перестанет быть собой. Что будет потом — будет известно лишь Гере. Воистину.

— Смотрите, кто пожаловал в старую компанию. — Двери в тамбур, ведущий к уборным, распахнулись, и вошли два молодых дракона. Дивуару их лица известны не были.

— Старую? Что-то я вас не припомню, достопочтимые. — Хмыкнул Элигос.

С Марго все будет в порядке. Получив силу, она выберется без посторонней помощи. А вот ему следует уходить. Несмотря на

ограждающие руны, ритуал все еще действовал. Их жизни связаны, а, следовательно, попадаться нельзя.

— Я Арей Максвелл, а это мой кузен Кресс. Дядя намекнул нам, что за твою голову назначена награда.

Кучерявый парень с пухлыми губами выглядел неуклюжим, но внешность была обманчива. Максвеллы были третьими по древности и чистокровности родом Шитара. Первыми были Хеливины, а вторыми — род императора. А чем древнее и чистокровнее род дракона, тем больше его сила. Элигос огляделся в поисках путей к отступлению — в открытом противостоянии ему против них двоих делать нечего.

Кресс был полной противоположностью своего брата. Крепко сбитый, высокий, с огромным несуразным носом, напоминающим детскую пятку.

— Обрядиться в цвета бастардов… — он сплюнул на пол. — Леонид уверен, что это он?

— Сейчас узнаем. Сам подойдешь, или нам? — Гадко ухмыльнувшись, спросил Арей.

Элигос выдохнул, переступая с ноги на ногу, готовясь к отражению атаки.

— Не подойдешь сам — сделаю так, что ты вообще ходить не сможешь. Никакая регенерация не поможет. — Кучерявый предвкушающе облизнулся. Видимо, уже проделывал такое не раз.

Бежать было некуда, выходов в аукционных домах было лишь два — предосторожность от краж и ограблений. Первый — парадное крыльцо, ведущее на улицу, а второй — стационарный телепорт в глубине служебных помещений. Портативные телепорты же отбирались служащими при входе.

Пусть Элигос был не самым хорошим бойцом, зато точно знал — уступать нельзя. Тело застыло, готовое биться до последнего. Вряд ли ему снова повезет оказаться в соседней камере с Марго. Хорошо, если просто повезет оказаться в камере, а не убьют раньше.

Но если он должен защищаться, то лучшая защита — это нападение.

— Я подойду.

Дракон рванул навстречу, с размаху ударяя в висок кучерявому. Затем развернулся и двинул локтем в солнечное сплетение второму.

Оставалось прорваться к выходу, но противники пришли в себя слишком быстро, преграждая дорогу.