начале 1920-х: после Гражданской войны она дала начало множеству торговых сетей, которые будут преобладать в советских городах вплоть до 1991 года и позже. Если кооперативы прошли через период упадка с последующим урезанием расходов после объявления НЭПа, то главной тенденцией, характерной для предприятий государственной торговли в эти годы, был количественный рост. Реформы НЭПа привели к тому, что каждый комиссариат, отраслевой орган и центральное учреждение были вынуждены бороться за денежные средства, так же как и кооперативы. Однако, как уже отмечалось, эти учреждения часто обладали реализуемыми активами и находили выход из трудных ситуаций, получая разрешения на торговлю, чтобы распродать эти активы. Комиссариат просвещения, например, вышел из периода Гражданской войны, имея контроль над Государственным издательством (Госиздатом), киноиндустрией, звуковыми записями и школьными принадлежностями; Комиссариат сельского хозяйства распространил свою юрисдикцию на запасы алкоголя и объекты хранения зерна; Компрод организовал мукомольное производство и торговлю всеми видами пищевых продуктов; Комиссариат здравоохранения руководил сетью аптек. Даже Государственный банк, Госбанк, активно торговал потребительскими товарами через 60 своих отделений (в публикации 1923 года Госбанк описывался как «фактически единственная централизованная организация коммерческого типа» [Буринов, Бородлин 1923: 119]). Более того, банк и другие правительственные органы владели контрольным пакетом акций в нескольких квазигосударственных корпорациях, наиболее важной из которых был «Хлебопродукт», крупнейший в России поставщик зерна в 1922–1923 годах [Там же: 107–141].

Зажатые в рамки разрешениями, преследующими такие неэкономические цели, как «регулировать рынок» и «продавать как можно дешевле», государственные учреждения были гораздо эффективнее в оптовой торговле, чем в розничной. Например, в Рязани госучреждения господствовали на оптовом рынке: на них приходилось 88 % выручки от продаж на городской товарной бирже. Крупными игроками были также 12 синдикатов и трестов, представляющих соляную, сахарную, спиртовую, винную, рыбную, полуфабрикатную, спичечную, текстильную, швейную промышленность, производство швейных машин и издательское дело, – в первые несколько лет НЭПа все они уже открыли торговые дома в городе. В то же время госучреждения почти не были напрямую вовлечены в розничную торговлю в провинции: в каждом сельском районе, не имевшем потребительской ассоциации, был один государственный универсальный магазин (который обычно был идентичен магазину рабочего кооператива – ЦРК) и один неспециализированный. На данном этапе НЭПа такое разделение труда соответствовало ожиданиям политического руководства: на XIII съезде партии была единогласно поддержана идея оставить розницу социалистического сектора потребительским кооперативам и сконцентрировать коммерческую деятельность государственных учреждений на более масштабной оптовой торговле [Директивы КПСС и Советского правительства по хозяйственным вопросам 1957, 1: 472; Советское народное хозяйство в 1921–1925 гг. 1960: 450].

Несмотря на это решение, в начале 1920-х годов в розничной торговле появилось два характерных типа государственных коммерческих предприятий. Первым был аналог «Хлебопродукта» в розничной торговле. Отнесенные по классификации к государственной торговле, такие предприятия на самом деле являлись коммерческими корпорациями (паевыми товариществами), в которых госучреждениям принадлежали все или большинство акций. По масштабу они были обычно национальными или общерегиональными и управляли множеством розничных торговых точек в определенной рыночной нише. Одним из примеров является украинская корпорация «Ларек», у которой к концу 1922 года были отделения во всех крупных украинских городах. Как следует из названия, «Ларек» управлял сетью мелких магазинов и киосков, которые, согласно своему уставу, продавали табак, спички, чай, кофе, бакалею и «другие потребительские товары для массового рынка». К концу 1924 года одесское отделение «Ларька» имело 289 торговых точек и закрепило за собой почти четверть объема всей розничной торговли города, в том числе 62 % от всей государственной торговли и, что еще более удивительно, 88 % от «мелкой розницы» – категории, в которой в других городах господствовали частники. Ассортимент «Ларька» был разнообразен: там можно было найти пуговицы, расчески, галстуки и косметику, все традиционные предметы мелкой торговли, но также и текстильные и кожевенные изделия, а в 1925 году «Ларек» стал крупнейшим в городе розничным продавцом фруктов и овощей. Эта чрезвычайно успешная корпорация опровергает представление о том, что государственные предприятия по определению были неэффективны и неприбыльны. В период НЭПа торговые предприятия государственного сектора вынуждены были работать на коммерческой основе; и хотя «Ларек» критиковали за сбыт товаров частным поставщикам или за сомнительное качество фруктов, которые там продавались, он также продемонстрировал, что умело захватывает и расширяет свою долю рынка. «Ларек» оставался крупным розничным продавцом по меньшей мере на протяжении 1930-х годов[152].

Вторая и в большинстве регионов страны менее успешная разновидность государственной розничной торговли была организована на губернском уровне торговым отделом (торготделом, или торгфинотделом) губернских совнархозов (губсовнархозов). В ее случае негативную роль часто играло наследие военного коммунизма: подобно кооперативам, в 1921–1922 годах предприятия губернской правительственной торговли пережили кризис, связанный с тем, что центральное правительство отозвало субсидии и поставки. Крупные активы совнархозов (торговые помещения, «муниципализированные» и «национализированные» с 1918 по 1920 год) отчаянно нуждались в ремонте; более того, совнархозы не имели опыта в получении товаров на контрактной основе и в управлении магазинами с учетом итоговой прибыли. Хорошим примером служит Курторг – торговое представительство, учрежденное Курским губернским совнархозом. Когда торговый отдел начал сдавать в аренду площади национализированных магазинов, он зарезервировал за Курторгом семь самых лучших в центре Курска и по одному в каждом административном центре. Некоторые из них уже занимали тресты и синдикаты, которые пришли сюда в период Гражданской войны, и в таких случаях торговый отдел просто позволял Курторгу их захватывать и давал распоряжение, чтобы работники магазинов сохраняли свои места. Привычки Гражданской войны было трудно искоренить; но Курторг смог отреагировать на новые экономические условия, разместив представительства в четырех городах за пределами губернии и предложив торговым агентам в магазинах малых городов долю в их выручке[153].

Несмотря на примеры столь успешной коммерческой ориентации, деловая активность губернии развивалась неуверенно. Казалось, Курторг обладает даром приобретать товары, которые никому не будут нужны, – отчасти потому, что местные производители, с которыми легче было заключить договор на поставку, производили именно такую некачественную продукцию. Самой серьезной ошибкой Курторга стала закупка примерно двухсот пар обуви, которые приходили в негодное состояние за две недели, потому что подошвы были сделаны из картона. Это привело к распространению «самых невыгодных слухов», которые «подрывали престиж» и «набрасывали тень… на общую деятельность всего государственного учреждения и лиц, стоящих во главе его»[154]. Хотя недостатки снабжения редко бывали настолько абсурдными, они все же регулярно обнаруживались. Безнадежно убыточные сельские магазины Курторга постоянной критиковались на правительственных совещаниях за то, что запасались только дорогими и ненужными товарами, в то время как даже крупные магазины губернской столицы либо пустовали, либо не располагали существенным набором потребительских товаров, таких как