– Само собой! Квартиру мы продали. Причем тоже не последнему в городе человеку. В общем, получить ее обратно – вариант нереальный.

– И что Семавас? Неужели не вошел в ваше положение, учитывая, что его способы добывания пропитания тоже далеки от законных? Мягко говоря, – Креольский невесело усмехнулся.

– Какой там… – Сомов в отчаянии махнул рукой. – Он как раз только с зоны откинулся, восстанавливал в городе утраченные было позиции. А тут такой пассаж – его родную мать кинули… Тут уж, как говорится, вопрос чести.

– Это понятно, – неторопливо прервал Олег рассуждения собеседника, – но зачем ему вас убивать? Какой прок? Не логичнее ли получить причитающиеся для начала деньги?

– Так он и получил! – в голосе риелтора явственно слышалось отчаяние. – С лихвой! Мы с вашим братом все подчистую выгребли. Я ж на домик в Испании копил, а Юра… Даже не знаю, на что он деньги откладывал, только пришлось нам отдать все сбережения, которые перекрывали вырученную за злосчастную квартиру сумму. Семавас же нас на счетчик поставил. Со сделки времени минуло немало, так что процентов, разумеется, набежало прилично. Только Семе этого все равно показалось недостаточно. Когда мы ему деньги-то отдали, он еще потребовал. Компенсацию за моральный ущерб. Гад! – если бы силу эмоций можно было перевести в ток, энергии, выброшенной сейчас Сомовым, вполне хватило бы, чтобы осветить небольшой город на Урале. Увы, и этим усилиям было суждено погибнуть напрасно.

– И что же вы? – нетерпеливо поинтересовался Креольский. Похоже, его сомовский эмоциональный всплеск оставил совершенно равнодушным.

– А что мы? Денег у нас больше не осталось, о чем мы и сообщили Семавасу. Вот только его, ясное дело, наши проблемы не волновали. Он милостиво «согласился» забрать Юрину квартиру, у меня-то своего жилья нет.

– Предусмотрительно, – хмыкнул Креольский.

Сомов сначала сверкнул возмущенно глазами, но потом как-то сразу сник.

– Ну да. В общем, Юра взбунтовался. Как с цепи сорвался. Кричал, что это ни в какие ворота и что он ничего платить не будет.

– Вот так Семавасу и заявил? – удивился Олег.

– Да нет. Ему-то он сразу ничего не сказал, зато мне много слов наговорил. Поссорились мы с ним, не спорю. Но я его не убивал, – с отчаянием воскликнул мужчина. – И доказать могу. Алиби у меня на тот день есть. Я на концерт ходил. С девушкой своей. Меня целая толпа народу видела.

– Лихо! – Креольский усмехнулся. – Надо же, как своевременно случилось в твоей жизни культмассовое мероприятие. И главное, самое время по концертам ходить, когда проблем полный воз.

– Да я и не хотел никуда идти, – Сомов устало махнул рукой. – Это все Валя – девушка моя. Пристала, говорит, пойдем да пойдем, дескать, и так никуда не ходим. В общем, почему нет-то? От того, что я бы стал дома сидеть да киснуть, ничего ж не изменилось бы. Так же?

– Угу, – буркнул Креольский, – только уж больно кстати тебе оказалось это алиби, которое, к слову, еще не мешает проверить.

– А и проверяйте! Только в полицию не сдавайте! И вообще не светите меня. Я ж, как узнал, что Юру убили, сразу понял – я следующий. Семавас на все способен, а теперь выходит, что долг-то на мне. Не за себя, а за Валю прошу! У нее мать больная, не может она сбежать со мной. И светить мне ее сейчас никак нельзя – бандиты ведь ни перед чем не остановятся. Пока они о ней не знают, но сдай вы меня ментам, и все… Я-то свое алиби подтвержу, а что с ней будет?

– А что же ты об этом не думал, когда братца моего к ней в дом привел? А ну как за ним уже следили тогда?

– Вы и про это знаете? А, ну да… – Сомов бросил взгляд в мою сторону. – Это ж ты у нее утром была. – Да никто не следил за Юркой. Зачем бы им это? А и следил бы, я ж его в дом к Валюшке привел задолго до истории с Семавасом. Тогда, как говорится, еще ничего беды не предвещало.

– А зачем, кстати? – я вступила в беседу неожиданно для себя и собеседников – на меня тут же уставились две пары удивленных глаз.

– В смысле? – проворчал Сомов. – Ты же и сама это знаешь. Завещание ее отец написать хотел.

– Это я поняла, но зачем ему такие хлопоты? Вроде же родственников, кроме Вали и ее матери, у него не было, и так бы им все досталось.

Риелтор замялся, как будто сомневался, стоит ли продолжать со мной разговор. Даже к окну отвернулся, что-то обдумывая. Наконец, приняв для себя какое-то решение, произнес решительно:

– Чего уж там. Начистоту так начистоту. Я точно не знаю, но вроде как у Валиного отца был где-то внебрачный ребенок. Дочь, кажется. Во всяком случае, я краем уха услышал про какую-то Юлю. Он все повторял Креольскому – доченька моя, Юленька. Я потом у Ольги Васильевны поинтересовался, что это значит, бедную старушку чуть удар не хватил. Такая истерика случилась… В общем, была у Дмитрия Ивановича какая-то любовная история по молодости. Он тогда уже главврачом был в психиатрической больнице здесь, недалеко. Ну, и вот с медсестрой какой-то и случился у них роман. Ольга Васильевна об этом поздно узнала, когда у соперницы уже живот на нос полез. Одним словом, преступную связь ей прервать удалось, а беременность нет. В итоге помирились они с мужем – Валюшка уже тогда была у них, ради дочери не стали они брак рушить. Ну, вот. А на смертном одре отец-то о дочери и вспомнил. Испугался, видимо, что та объявиться может. Ну, знаете, как бывает? Станет на наследство претендовать. А там-то и всего та квартира, в которой вы были. Видимо, не захотел он Валюшку-то в такое положение ставить, вот и попросил меня нотариуса к нему привезти. Сам-то уже болел сильно, ходить не мог. Ну, я особенно в подробности не вдавался. Это мне Ольга Васильевна все поведала, когда я про эту Юлю-то упомянул. Только вы Валюшке ничего не говорите. Ладно? Она ж не то что я. Она благородная. Начнет эту сестру искать, наследство предлагать. Она это может. А я считаю, что прошлое должно оставаться в прошлом. Да и кто знает, что из той девчонки выросло. Нет, Дмитрий Иванович мужик умный был. Он все правильно сделал.

Ух ты! Вот это поворот сюжета! Шестеренки в моей голове закрутились с огромной скоростью. Втянув ноздрями воздух, словно гончая, идущая по следу, я выпалила:

– Так может, эта таинственная наследница все же объявилась? Вдруг она решила получить ей причитающееся? А что? Обиженная судьбой и отцом женщина решает восстановить справедливость, убивает нотариуса, похищает завещание, полагая, что теперь вполне может претендовать на свою долю в наследстве.

Придуманная версия казалась мне не только логической, но и очень красивой. Внебрачный ребенок, старик, раскрывающий страшную тайну на смертном одре, – это самые популярные темы детективных романов со времен Конан Дойля. Увы, мужчины мой энтузиазм не оценили должным образом. Креольский криво усмехнулся, а Сомов и вовсе одарил меня сочувственным взглядом. Таким, каким смотрят на пятилетнего ребенка, пытающегося объяснить тайны мироздания.

– Чушь, – заявил он бестактно, – допустим, кто-то действительно готов так заморочиться ради одной трети в квартире на окраине. Но не логичнее ли тогда начать с кражи Валюшкиного экземпляра завещания и только потом заняться нотариальной конторой? Допустим, таинственный внебрачный ребенок действительно решил объявиться. Это значит, что ему, во‑первых, придется доказать факт родства с покойным батенькой, а во‑вторых, избавиться от всех копий завещания. И даже если бы ему все это удалось, вступить в наследство он смог бы только через суд, который в нашей стране, как известно, действует очень медленно. Затея, прямо скажем, очень авантюрная, с мизерными шансами на успех.