Представляя себе возможные способы расплаты с неожиданно объявившейся соперницей, я, разумеется, в итоге потеряла нить разговора. Хотя беседой в привычном смысле слова это вряд ли являлось – вещал в основном Олег, мне же отвели роль китайского болванчика.

А между тем с каждой минутой ситуация становилась все «опаснее» – в любой момент Олег мог поинтересоваться моим мнением по обсуждаемому вопросу, а я давно уже не в курсе, о чем, собственно, идет речь. Собрав в кулак всю силу воли, мне удалось прогнать прочь мысли об Ольге и сосредоточить внимание на Креольском. Стоило мне это сделать, как он тут же замолчал. Елки, только бы не спросил, что я обо всем этом думаю. Но Олег, похоже, и не собирался этим интересоваться, на что я, вопреки всякой логике, обиделась.

Нет, понятно, что его расспросы сейчас оказались бы некстати, но, в конце концов, если ему совсем неинтересно, что я думаю, зачем так распинаться?

– И что теперь? – задала я нейтральный, как мне казалось, вопрос. И попала впросак. Оказалось, Олег только что изложил план дальнейших действий, который я, витая в облаках, не услышала.

– Я же сказал, – удивился мужчина, – теперь мне нужно встретиться с Семавасом. Как это ни подозрительно, но алиби Сомова подтвердилось, так что будем двигаться в указанном им направлении.

– Когда же мы встречаемся с этим загадочным Семавасом?

– Мы? – обдавший меня холод во взгляде ощущался физически. – Ты остаешься дома. Это не обсуждается! Хватит с меня твоей самодеятельности.

– Что?! – я едва не задохнулась от возмущения. – Интересно, что бы ты делал, если бы я послушалась твоего приказа и сразу отправилась домой? Как бы в одиночку справился с Сомовым?

– Справился бы как-нибудь, – пробурчал Креольский, не желая признавать мою правоту, – но в этот раз я тебя точно не возьму. Семавас – бандит такого масштаба, что даже у меня, признаюсь, поджилки трясутся от страха. Хотя удивительно, почему он давно со мной сам не связался, ведь все Юркины долги автоматически ко мне переходят. Ну, раз гора не идет к Магомету…

– И что ты надеешься узнать? Допустим, этот самый Семавас, странная, кстати, какая-то кличка, даже и убил Крео… Юрия Павловича. Допустим, даже признается тебе в этом. В конце концов, чего ему бояться. Что дальше?

Эх, кто меня только за язык вечно тянет? Ясно же, что не стоит задавать подобных вопросов. Хотя почему, собственно? Что такого я, собственно говоря, сказала? Но сталь во взгляде собеседника и его плотно сжатые кулаки довольно точно поведали мне о зыбкости почвы, на которую я ступила.

– Там видно будет, – процедил Креольский сквозь зубы и резко встал. – Ладно, поздно уже. Тебе пора спать.

– А тебе? – парировала я, чувствуя себя дерзким подростком, возражающим властному отцу. Олег, как ни странно, на провокацию повелся, предложенную роль принял.

– А мне нет. Нос не дорос старшим указывать, – немного смягчившись, попытался он пошутить. Я посыл не поддержала. Обиженно засопев, стала подниматься на второй этаж. И почти его достигла, когда услышала звук хлопнувшей внизу двери.

– Я дома, – мелодичный голос возвестил о приходе ненавистной соперницы. Еще больше чувствуя себя ребенком, на этот раз любопытным, я притаилась за балюстрадой и, осторожно вытянув голову, стараясь одновременно оставаться незамеченной и увидеть как можно больше, принялась «шпионить». Конечно, раскрыть меня любой из находившихся внизу мог без особого труда каждую секунду – для этого ему достаточно было бы просто поднять голову вверх, но ни Ольга, ни Олег этого не сделали. Конечно, какое им до меня дело?!

Я же не преминула воспользоваться подвернувшейся возможностью, чтобы лучше рассмотреть соперницу. Наблюдая за ней, я даже не пыталась быть объективной. Напротив, всячески старалась отыскать как можно больше изъянов. Увы, то ли ракурс оказался для меня неудачным, то ли освещение неподходящим, но обнаружить недостатки в безупречной внешности роковой красавицы никак не удавалось. Складывалось ощущение, и, подозреваю, так и было, девушка только что покинула салон красоты, СПА и кабинет массажиста. Такой вот вполне себе современный способ борьбы со стрессом. И правда, кончина любимого мужчины – вовсе не повод для отказа от привычных занятий. С другой стороны, может, это во мне говорит ревность и обычная бабская зависть, в то время как ослепительная внешность – привычное состояние девицы. Вполне возможно, она уже с постели встает с тщательно уложенной прической и мастерски нанесенным макияжем. Может, всклокоченные волосы и опухшие поутру глазки – исключительно удел мне подобных. Помотав головой из стороны в сторону, прогоняя мрачные мысли, я обратилась в слух, стараясь не думать о своем положении в случае, если меня застукают.

– Олеженька, – проворковала Ольга. На этот раз с моей стороны никакого преувеличения – девушка именно проворковала, щедро добавив в голос медовой патоки. – Если бы ты знал, как мне не хватает Юры и как тяжело смотреть на тебя, учитывая ваше сходство.

«Так и не смотри», – возглас едва не сорвался с моих губ, но я вовремя удержалась, понимая неуместность своего вмешательства. Но уже в следующую минуту очень пожалела, что не обнаружила своего присутствия. Возможно, тогда мне не пришлось бы стать свидетельницей объятий Креольского и его несостоявшейся золовки. Причем инициатором этого вполне себе страстного проявления чувств стал Олег. Именно он обнял красавицу за плечи и, прижав к себе, что-то тихо прошептал на ухо. Наблюдать далее за этой идиллией оказалось выше моих сил, и поэтому я тихонько ретировалась к себе в комнату, где и предалась мрачным мыслям. В какой-то момент мне, правда, хотелось излить их слезами, но образовавшийся в горле комок так и не прорвался ни глухими, ни громкими рыданиями. Такая уж у меня натура – облегчительная соленая влага крайне редко орошает глаза.

Тем более что поводов для слез было столько, что для начала не мешало бы разобраться в том, какой из них более значимый. Да уж, выбор, конечно, знатный. Отсутствие работы, средств существования, жениха, жилья – только начни рыдать, до утра не остановишься. Ведь перечисленное далеко не все, что можно занести в главу «дебет». А вот в «кредите» значился всего один пункт. Зато какой – все еще не снятое обвинение в убийстве! С другой стороны, моя мама учила меня во всем искать позитив, и, взглянув на ситуацию со стороны, я тут же его нашла: если меня обвинят в совершении тяжкого преступления, все остальные проблемы решатся сами собой. Будет у меня и крыша над головой, и работа, и… даже личная жизнь может наладиться – подозреваю, в тюрьме меня сочтут весьма привлекательной особой, наверняка от тамошних женихов или невест, не знаю, как правильно, отбоя не будет.

Горько улыбнувшись, я направилась в ванную, которую справедливо считала лучшим антидепрессантом. Погрузившись в горячую воду с густой пеной, средство для создания которой я нашла среди множества стоящих на полке пузырьков, усилием воли прогнала роившиеся в голове мысли. В конце концов, сейчас от них никакого толку.

Зачерпнув ладошкой горсть мыльных хлопьев, принялась следить за ее медленным таянием. Маленькие пузырьки лопались прямо на глазах, не оставляя после себя ничего. Вот только что была целая гора, а теперь пустота. Почти как моя жизнь – все, что до этого казалось мне ценным и значимым, на поверку оказалось лишь пеной, в мгновенье ока растаявшей без следа.