— А чем это у вас тут так вкусно пахнет?

А запах действительно был изумительным. Мне безумно нравился аромат сборной солянки — самый первый, когда необычное блюдо только-только приготовилось. Наверное, я могла бы есть ее и на завтрак, и на обед, и на ужин, но в силу того, что блюдо это обходится несколько недешево, готовили мы с мамой его нечасто. Кстати…

Надо бы с мамой созвониться, пока будем в дороге.

— А это нас сегодня мадам вкусным супом балует, — причмокивала Клеменс, отправляя в рот очередную ложку наваристого блюда.

— Всех? — почему-то спросил разнорабочий, прямиком двигаясь на запах — то есть к кастрюле.

— Нет, только самых честных, — мстительно заявила я, поглядывая на Жозефину, которая демонстративно пила чай, к еде не прикасаясь вообще. — Кстати, о честности. Кристоф, вы мне сегодня очень нужны. К пяти я должна быть в школе у Адель. И завтра… Завтра утром вы тоже мне очень нужны.

— Без проблем, мадам, — усмехнулся мужчина, вооружившись поварешкой. — За «вредную» еду я вам душу готов отдать…

— И не надейся, — не отвлекаясь от трапезы, строго осадила его супруга. — С твоим желудком только одну тарелочку.

К находчивости Кристофа, тарелку он взял самую большую.

Почему-то в кабинет к Антуану я пробиралась словно воровка. Понимала, что он сам дал мне разрешение на это, но все равно внутренне ощущала некую неловкость. Будто в чужой храм заходила, в который ступать не имела никакого права.

Кабинет у начальника оказался просторным, но и не лишенным деталей. Минимум мебели из темного дерева и черной кожи: письменный стол, два шкафа, заставленных разноцветными папками, симпатичный бар, встроенный в кофейный столик, и всего два массивных кресла. Уют же создавали детали: белоснежный ковер, на который ступать было страшно, белые портьеры, пронизанные солнечными лучами, и разноцветные каменные статуэтки размером с ладонь. Собственно, папки и статуэтки являлись единственными яркими пятнами в этой холодной стерильности.

Если бы мама увидела, как я ступаю по такому ковру в обуви, она бы меня прибила, не задумываясь. Да я бы и сама прибила, а потому быстренько разулась у двери и все равно пошла в обход белоснежной меховушки. Оно как-то надежнее — не испорчу.

Код вводила, затаив дыхание и постоянно делая передышки. Напряжение росло с каждой цифрой, как, впрочем, и любопытство. Правда, когда железная дверца поддалась и открылась, я так и замерла с открытым ртом.

Здесь были деньги. Много денег — доллары, евро. Толстенные пачки разного номинала. Они занимали всю объемную нишу, возвышаясь, словно башни. Я даже прикасаться к ним боялась. Так и сидела, мысленно прикидывая, сколько здесь может быть, но калькулятор в голове завис еще на подсчете первой башни.

Отвиснув, потянулась к верхней нише, осторожно доставая объемные бежевые папки. Переложив их на стол, вчитывалась в названия:

«Месье Андрэ Морель», «Месье Жозеф Фуко», «Мадам Алэйна Морель»…

Больше десяти папок.

В каждой на первой странице располагалась полная характеристика, на второй — чем и когда человек занимался, где учился; на третьей — ближайшие родственники, любовники и любовницы, их краткие характеристики; с четвертой — то, что я не смогла бы обозначить единой фразой. Да я и не понимала многого из того, что здесь было написано. Выхватывала словосочетания: нелегальные сделки, укрытие от налоговой, скрытые счета. Здесь даже про сокрытие убийства было…

— Ох ты ж, ежики колючие! — выдохнула я, в страхе откладывая документы на край стола.

Но ведь Антуан зачем-то сказал мне все это прочесть. Значит, для него это важно. Важно, чтобы я все это знала…

Взяв первую папку, я вновь раскрыла ее, чтобы сосредоточенно погрузиться в чтение, стараясь не думать о том, что копаюсь в чужом грязном белье. В отвратительном грязном белье…

— Мадам, вы здесь? — постучался в кабинет Кристоф, отрывая меня от чтения.

Голова болела, текст перед глазами расплывался. Господи, как их земля держит? Как можно быть такими мерзавцами?

— Да, Кристоф, — устало отозвалась я, растирая лицо ладонями. — Входите.

— Мадам, если вы не хотите опоздать, нам уже пора выезжать.

— Куда? — не поняла я, по-прежнему сидя в кресле начальника.

— В школу к мадмуазель.

Я собиралась с огромной скоростью, явно желая поставить новый рекорд. Папки никак не хотели запихиваться обратно в сейф, но, кое-как сложив их, я столкнулась с новой проблемой. Сейф не закрывался.

Крутила ручку, снова вводила код. Да что я только с ним не делала, но дверца не хотела закрываться. Психанув, я придвинула кресло, подпирая им сейф. Больше задерживаться не могла.

— Мадам Громова… — окликнула меня Леони, когда я уже сбегала по ступеням, на ходу накидывая плащ.

— Не стоит, девушка, — растягивая слова, оборвал ее речь импозантный мужчина с проседью в волосах. — Мадам, меня зовут Жозеф. Жозеф Фуко. Я…

— Месье Броссара дома нет! Приходите позже! — промчалась я мимо него, не сбавляя скорости. — Леони, покормите Адель!

* * *

Я собой гордилась. Действительно гордилась. Не впервые в жизни, но все-таки. Победно улыбалась, когда покинула учебное заведение победительницей. В этот раз я не пошла прямиком в кабинет, а направилась сразу к директору. Вкратце описав случившееся, я выразила беспокойство по поводу того, что инцидент до сих пор не исчерпан, а значит, подобное может повториться. Как я играла! Станиславский рукоплескал бы и однозначно кричал: «Верю!»

Накраситься не успела, но это было только к лучшему. Волосы, убранные в идеальную косу. Прозрачные очки для зрения, которые я временно позаимствовала у Клеменс. Строгие туфли на низком квадратном каблуке и простенькое темно-серое платье длиной значительно ниже колен. Мама меня не узнала бы, даже если бы мы с ней стояли лицом к лицу. Да меня бы никто не узнал!

В общем, вооружившись поддержкой директора, я совершенно случайно заметила, что классный руководитель несколько превышает свои обязанности, считая, что имеет право на основании личной неприязни не уделять проблеме достаточное внимание. И главное, взгляд — невинный такой, чтобы точно проняло. И слезу еще пустить, потому что девочке и так по жизни досталось, а мне ведь поручено заботиться о ее благополучии…

И ведь было бы из-за чего весь этот цирк устраивать! Нет, конечно, я потребовала от классного руководителя, чтобы с девочкой, с которой подралась Адель, была проведена беседа. Нельзя… Нельзя смеяться над тем, что у кого-то нет мамы. Ну и что, что ее няня встречает? Несмотря на возраст, дети должны понимать, что не все живут одинаково и это не их вина. Но на самом деле я это проблемой не считала. Не считала, потому что решение лежало на поверхности. Немного тепла, забота, любовь — все это так легко дать. Я это знала как никто другой. Это же предстояло узнать Антуану.