А я молчала! Я молчала, потому что опешила и от улыбки, и от тона, и вообще от всей доброжелательности. И ведь, главное, ведет себя так, будто ничего не произошло! Будто это не он вчера на меня кричал! Будто не он выгнал, не желая больше никогда меня видеть!

— Не сопи.

Назло начала сопеть еще громче и вообще руки на груди сложила, отвернувшись к окну. Мимо проплывали дома, деревья, парки, дороги, машины… В общем, ехали мы уже достаточно долго для того, чтобы я снова услышала:

— Не сопи.

Стоит ли говорить, что мне в этот момент позавидовали бы даже огнедышащие драконы, потому как сопела я громко и профессионально, но таки да — пламени у меня не имелось. А жаль.

А еще жаль, что ехали мы неведомыми мне дорогами. Не то чтобы я знала Францию вдоль и поперек, но направлялись мы явно не к дому этого великого и ужасного. Но я же гордая! А потому молчу.

— Эээ… — вот, собственно, и все, что я смогла выдать, когда автомобиль притормозил перед отъезжающими в сторону железными воротами, за которыми скрывался небольшой по сравнению с замком этого величества дом.

— Ты мне сегодня определенно нравишься, — усмехнулся Антуан, а авто тронулось с места, чтобы уже через минуту остановиться окончательно.

И вот я бы могла сказать что-нибудь едкое, но мне просто было любопытно, что дальше. Ну привез он меня в какую-то глушь, посреди которой за высоким забором стоял всего один дом, а дальше-то что? Я с ним не разговариваю, он — тоже немногословен, так смысл?

— Этот дом принадлежал моей матери. — Вытащив ключи, он вышел из машины, а я назло осталась сидеть на месте. Вот не пойду. Буду вредной и обиженной!

Открыв дверцу с моей стороны, Антуан отстегнул ремень и самым наглым и бессовестным образом взял меня на руки, вытаскивая из моего убежища. А я что? А я возьми да и укуси его за плечо, прикрытое только рубашкой!

Летела я недолго. В принципе, меня всегда тянуло к земле, но чтобы настолько — в первый раз. Я подвывала от боли, лелея то ли свои нижние девяносто, то ли уязвленное самолюбие, пока мой бывший начальник держал меня на руках, сидя прямо на земле. И ведь главное — как матерился! Жаль, по достоинству оценить не успела, потому как возмездие — штука сложная: иногда от тебя прилетает, а иногда к тебе.

— Ну что ты? — гладил он меня по волосам. — Сильно болит?

— Угу, — жалобно кивнула я и чего-то вдруг так жаль себя стало, что и слезы вмиг потекли.

— Эх, ты. Недоразумение мое. — Объятия стали крепче, но одновременно и нежнее.

Прижимаясь к его груди, я ощущала тепло и тот самый аромат, что кружил голову, что вынуждал жадно впитывать в себя каждый вдох. Так хорошо и спокойно, только приключения болят. Синяк, наверное, останется.

Чужая ладонь прокатилась по моей спине, вынуждая выгнуться всем телом и вздрогнуть, явно прочувствовав колкие мурашки, что рассыпались по коже. Эта дрожь не имела ничего общего со страхом. С трудом проглотив слюну, которая вдруг стала вязкой, тягучей, я поймала чужой взгляд — обжигающий, темный, чарующий.

— Замерзла? — его голос почему-то охрип, а я кивнула машинально, даже не услышав, что он спросил. — Пойдем-ка в дом, ангел мой. Не хватало еще, чтобы ты простыла.

И вот после этих слов я даже не сопротивлялась. Чинно, мирно висела у него на руках, осторожно прикасаясь пальчиками к его шее. Думать не хотелось. Вот совсем не хотелось, потому что мигом вспоминалось, что я, вообще-то, обижена.

Абсолютно все двери перед нами открывали. Точнее, открывал. Мужчина, что притворялся тенью, табуреткой, цветком и воздухом одновременно. На нас он подчеркнуто не смотрел. Только Антуану кивнул еще в самом начале, а так — вазочка и вазочка.

За размышлениями о насущных проблемах я совсем не заметила, как наша колоритная пара очутилась в… Ну, я бы назвала это пафосное место купальней, потому как да — мрамор, бассейн, ложе и, собственно… Цветы. Много цветов. Очень много цветов. Везде.

Осторожно спустив меня на грешную землю, Антуан обнял, прижимая спиной к своей груди. И вот что-то мне в этом всем не понравилось. Во-первых, он ведь никому не звонил и никого о нашем приезде не предупреждал, а во-вторых… Слишком довольная моська была у этого татуированного.

— Нравится? — улыбнулся он шире, демонстрируя мне идеальный оскал убийцы.

— Ага, — рассеянно ответила я, стараясь понять то, что пониматься никак не хотело.

— Тогда… Раздевайся!

После такого заявления я сделала шажок в сторону. Потом еще один шажок. И еще один, не переставая в упор смотреть на этого наглеца без совести и чести. А потом…

Как драпанула к ближайшим дверям, понимая, что надо мной хотят самым бесчестным образом надругаться!

Но как драпанула, так и была, собственно, поймана прямо в полете. Ноги все еще болтыхались в воздухе, а меня уже уверенно прижимали к мощному телу, попутно стягивая все, что этому телу не нравилось. Таким образом, уже через несколько минут я стояла совершенно обнаженная и совершенно обескураженная.

— Я не поняла! — возмутилась я, когда голос, наконец, соизволил прорезаться.

— Сейчас объясню. — И с ошалелой улыбкой скинул меня в воду.

Наверное, я бы захлебнулась, если бы не умела плавать, потому как глубина сооружения оказалась внушительной, но что есть, то есть — ноги и руки заработали против воли и во благо здравому смыслу. Выплыв на поверхность, я демонстративно поплевалась, но уже через секунду замерла, забывая даже на плаву держаться.

Он раздевался. Не медленно, нет. Неторопливо. Стягивал с себя одежду и бросал ее прямо на пол, чтобы в итоге взять всю кучу наших вещей одной своей лапищей и выбросить ее за пределы купальни. И вот, наверное, в этот эпический момент, пока он разворачивался к лесу задом, а ко мне передом, мне стоило бы возмутиться по поводу происходящего, но… Как-то все желание разговаривать отпало. Просто там не разговаривать надо было, а жадно смотреть, а еще лучше трогать, но руки я все-таки за спину спрятала. Во избежание, так сказать.

Он шел. Нет, нет, нет, подождите. Он плыл! Словно созданный богом идеал мужчины, он плыл в сторону бассейна, явно наслаждаясь моей реакцией на его тело. Как бы сильно я ни хотела утверждать обратное, Антуан мне не просто нравился. Сердце не замирало бы в такт его шагам, если бы он мне просто нравился. Мир не переставал бы существовать, если бы он мне просто нравился. Дыхание не обрывалось бы, если бы он мне просто нравился.

Хотелось бы сказать, что виной тому похотливое желание, но спирать на него свои чувства я не собиралась. А кстааати! Я же обиделась!

Демонстративно повернувшись к мужчине спиной, я гордо поплыла вперед, но там, позади, гребли значительно быстрее, а потому в ближайшем углу меня зажали без малейших усилий. И вот надо бы прикрыть руками хоть что-нибудь, потому как приличия и все дела, но руки у меня были заняты тем, что держались за бортики бассейна.